Вельяминовы. Время бури. Часть третья. Том второй. Нелли Шульман

нахмурилась Анна, – август на дворе. Летом в здешних краях сухо… – она открутила окно форда. Резкий, холодный ветер, ударил ей в лицо. На сером асфальте шоссе появились капли дождя. Небо на западе заблестело белым, мертвенным светом. До Анны донесся глухой удар грома. Петенька, недовольно, заворочался, она быстро подняла стекло. В щели свистел воздух, Анна поморщилась:

      – Словно в Берлине. Опять она, та женщина… – голос был отдаленным, тихим:

      – Настало время искупления… – нажав на педаль, прибавив скорости, Анна погнала форд к плоской, видной издалека, вершине месы. На гору наползали тяжелые тучи, горизонт пронизывали лучи молний.

      Лос-Аламос

      Тонкие, хрупкие пальцы крепко сжали карандаш. В электрическом, белом свете, кольцо отливало тусклым, серым сиянием:

      – Надо снять кольцо, – подумала Констанца, – снять, положить в конверт. Мэтью сказал, что Стивен на Тихом океане летает. Надеюсь, он не замешан в случившемся… – зная брата, Констанца была уверена, что Стивен не пошел бы на такое:

      – Летчикам сообщали о цели миссии, – поняла она, – должны были сообщить… – легкая, алюминиевая пепельница стояла на приемнике.

      Констанца никому не говорила, что шумовая машина работает, как радио. Из динамика доносился умиротворяющий шорох волн:

      – Мы со Степаном хотели в Шотландии поселиться, у моря… – сердце переполняла боль. Констанца напомнила себе:

      – Сердце, это мышца. В случае приступа боль появляется из-за недостатка кислорода, в крови. Я здорова, у меня все в порядке с сердцем… – она отрицала присутствие души:

      – Щемит, – вспомнила Констанца русское слово, – душа щемит… – грудь свело спазмом. Она подышала, глядя на исписанную бумагу. Глаза были влажными:

      – Души нет… – Констанца медленно, нарочито аккуратно сняла кольцо, – есть только человеческий разум. Именно разум и подсказывает мне единственно правильное решение. Другие люди, вовлеченные… – положив кольцо на записку, она поднялась, – в преступление против человечества, могут сами решить, какова будет их дальнейшая судьба. Я решила… – Констанца услышала обо всем утром.

      В последние две недели она работала, почти не поднимая головы. Кузен обещал привезти ей полный отчет об испытании тарелки. От группы Ферми поступили новые расчеты, по усовершенствованию процессов в реакторе. Констанца занималась улучшением работы ЭНИАКа, вычислительной машины, используемой в военном ведомстве. За обедом с Оппенгеймером, она заметила:

      – Я уверена, что в Британии тоже ведут работы по созданию подобных конструкций. За ЭНИАКом будущее… – она грызла яблоко, – машины освободят ученых от рутинных вычислений… – отложив огрызок, Констанца улыбнулась:

      – Но ни одна машина не сможет мыслить так, как человек, Роберт… – войлочные тапки мягко ступали по ковру гостиной. Она задернула тяжелые шторы, успев увидеть, что над месой собирается гроза.

      – Летом