Жизнь как жизнь. Александр Арсентьевич Семёнов

баек было рассказано: говорили, одна Тимошинская баба немало денег благодаря своей козе заработала. Будто приводила она козу ночью, когда охраны не было, на делянку, где заключённые лес пилили, привязывала её в укромном месте к дереву и оставляла. Изголодавшиеся заключённые весь день пользовали козу. Манька блеяла, но терпела, а потом, говорят, и совсем пообвыклась и требовала, чтобы хозяйка её в лес вела. Так вот, каждый заключённый, поимевший козу, ложил в мешочек, привязанный у неё на шее деньги, кто рубль, кто три, а кто и пятёрку. Озолотила тимошинскую бабу коза-кормилица.

      – Ой, господи! Чушь то какая в голову лезет – пробормотала Матвеевна и перевернулась на другой бок.

      К вечеру следующего дня к ней зашёл брат Николай.

      – Здорово, мамка! – Николай, как старшую из их семьи, давненько уж называл Алёну «мамкой». – Ты, что и на улицу не выходила? Я еле прополз к тебе.

      – Дак, как же я выйду?! Мне через этот бруствер не перелезть и откопать его сил нету.

      – Где у тебя лопаты стоят? Сейчас я тебе дорожку пробью.

      – Так там под лестницей на поветь (чердак).

      – Только лопатой-то вряд ли пробьёшь. Смёрзлось уж больно.

      – Пробью!

      Николай вышел с лопатой на улицу. Алёна прильнула к окошку наблюдать. Смёрзшиеся комья снега не поддавались, лопата при ударе звенела. Но Николай не отступал и всё с большим усердием колошматил лопатой по гребню снега. Наконец, большой обледеневший ком отвалился. Николай руками отбросил ком в сторону и снова взялся за лопату. Дело пошло веселей. Куски, хоть и небольшие, отваливались при каждом ударе лопатой. Вскоре проход шириной в метр был пробит, и брат стал прочищать тропинку к крыльцу.

      Николай вернулся в избу взмыленный: волосы под шапкой были мокрые, да и нательная рубаха прилипла к спине.

      – Ну вот, мамка, высвободил я тебя из плена. Теперь и на улицу можешь выходить.

      – Ой, как хорошо – то. А то вдруг лавка приедет из Ковернино, так за продуктами сбегаю.

      – Э, да лавка вчера была. Теперь только в четверг приедет.

      – Ой, да как же я её не видела. Чай, задремала. Да и не перелезла бы я через этот гребень. Хорошо, что пробил мне дорожку то.

      – А, что у тебя, мамка, и хлеба нет?

      – Так ещё на прошлой неделе закончился.

      – Ладно! Сейчас я покурю, да пообсохну, пойду домой, Галину пошлю, принесёт она тебе хоть полбуханки.

      Николай уселся у дверцы печки, скрутил козью ножку, насыпал из кисета махорки и закурил. Затягивался он не спеша, старался выпустить дым изо рта в поддувало.

      – А, что ребята то пишут?

      – Да, пишут. Редко, правда. Стёпка почаще пишет, а от Лёшки только открытка к празднику.

      – Стёпка и нам открытки к каждому празднику присылает. Ну ладно, пойду я. – Николай приоткрыл дверку печки и швырнул внутрь окурок, – Галину сечас пришлю.

      Брат ушёл, а вскоре прибежала Галина. Всё лицо было замотано шалью, только глазёнки сверкали.

      – Тётя, вот тебе тятя хлеба