Камо грядеши. Анатолий Агарков

знакомься – сосед Анатолий. Дашь ему?

      – Хорошему человеку разве жалко. Купишь пузырь?

      Эдик в моем трико изогнулся лакеем:

      – Я сгоняю, а вы пока тут….

      Взгляд его жаждал денег.

      – Без меня, – сказал я.

      В его глазах мелькнул испуг, но тут же был прихлопнут ресницами.

      – Дай взаймы.

      – Деньги, сосед – самое главное зло на земле.

      – Легко говорить, когда они есть.

      – Отцепись от него, – вздохнула девица. – Анатолий не такой придурок.

      В соседе взыграла кавказская кровь:

      – Эй, женщина! Будь осторожней в словах.

      А в девице застарелая ненависть проститутки к халявщику от закона:

      – А ты…. Это гораздо хуже, чем струсить. Ты рехнулся! Трудно, наверное, быть дебилом?

      Мне еще разнимать их придется!

      – Я, пожалуй, пойду – не хочется блевать посреди вашего праздника. Отрепетирую серьезное выражение лица и на работу. А вы – чтоб без драки тут.

      Денег я им все-таки дал и действительно пошел на работу.

      Гена Шабуров удивленно уставился на меня, явно приняв за идиота:

      – Еще один, мечтающий обустроить страну? Вот поменьше бы таких, и она не нуждалась ни в каких переделках – все планы партии выполнялись досрочно.

      – Диалектик?

      – Нет, пострадавший. Все, пытавшиеся обустроить жизнь, кончали тем, что она обустраивала их сама….

      В мире, где происходит то, что не должно происходить, часто произносишь слова с противоположным смыслом. Я и сказал:

      – А я уверен: каждый становится собою не по воле случая – нет, лишь подлинное содержание составляет его суть. И если выбора нет в настоящем, значит, в прошлом был сделан неправильный выбор.

      То ли понял Шабуров меня, то ли нет – взгляд отвел, когда говорил:

      – Может, вспомним, наконец, что мы не студенты и начнем вкалывать? Как в вас вдолбить, товарищи мастера, одну-разъединственную мысль – план превыше всего!

      Гена, в отличие от меня, не собирался спасать весь мир – и вообще сильно смахивал на человека, который не любил делать то, что он делал.

      – Послушай, я же не собираюсь заниматься чем-то противозаконным: посижу, посмотрю, прикину – и что-нибудь выдам: мысли есть.

      Разложил на столе в мастеровой техническую документацию заказов и стал выписывать деталировку.

      Заскочил Женька Перфильев:

      – Как дела?

      – Лучше чем у тебя.

      – Врут люди.

      На любопытство его – люблю, мол, приобретать знания во внерабочее время.

      – Надеюсь, ты хорошо себе платишь.

      В будке появился бригадир Григорий и все его сто восемьдесят пять сантиметров.

      – И этот здесь? Сладок вкус любимой работы?

      Он посмотрел на стол, на развернутую документацию, на руки мои… но не в глаза.

      – Хочу сверить твои слова с нормами технологического времени на сборку