Nota Bene. Сборник стихотворений. Ненадоэтописать Промч

это всё я, представляешь?

      овец до ста

      за ночь считаю трижды.

      и так устал.

      прошлого тени длиннее рельсов

      метро.

      по крови среди разномастных тельцев

      гуляет тромб.

      и никак не доходит до сердца.

      мой мёртвый

      когда этому мёртвому в который раз снится,

      как лето сплавляется по течению в осень,

      как снег большие камазы привозят,

      как по орлятам тоскует орлица.

      как его мотоцикл пролетает по чьим-то птенцам,

      как они умирают. как умирает он сам.

      как его словами разжигают большой костер,

      и хароном представляется билетёр.

      он силится скинуть тяжёлые руки сна

      и возвращается раньше. ещё весна.

      из его планов возводится небоскрёб.

      и вот ему снится: приходит его черёд.

      и бесполезность денег, беспомощность докторов.

      обезболенность сушит/ломает рот.

      у лабиринта морфея ни дверей, ни ворот.

      никогда не проснуться, не выйти, не избежать.

      все, как один, по нему скорбят

      бесконечно тоскливым “мне очень жаль”.

      а я просыпаюсь.

      и узнаю в нём себя.

      квиты

      ты больше не встанешь. я сяду. теперь мы квиты.

      понятые, очные ставки, допросы.

      спокойные ночи, обмененные на папиросы

      «беломор». и кровью заляпан свитер.

      одиночество предприимчивей, чем хотела.

      ты мне не снишься сороковой день кряду.

      а снятся машины, клубы и автострады.

      и опознание твоего тела:

      её истерика, нашатырь, наконец, «узнала».

      сломанный таксофон, деловитый почерк.

      мои разговоры с Богом от ночи к ночи

      добавляют страстям особенного накала.

      а в целом я честно до колик довольна,

      что всё получилось без криков и боли.

      что воля внутри порождает неволю,

      что мой адвокат – лоботряс-алкоголик.

      что кончено. всё.

      утро

      после вскрытия весь мир возликует,

      что яд попал изначально в мою слюну

      от предутреннего её поцелуя,

      который я невозмутимо сглотнул.

      не угадают, как было вязко и сонно

      ступать в меняющий запах душ.

      зато ей припишут связь с пентагоном

      и прошлое в мулен руж.

      очень скоро ищейки из интерпола

      испортят нюх о её следы.

      а я буду спать отвратительно голый

      в земле, не меняющей температуры воды.

      слепота

      утро проспит нашпигованный жестью будильник.

      моё слово в каждом находит эхо.

      люди мечтают, чтобы их полюбили –

      я больше провала всегда опасаюсь успеха.

      радужку тренирую не отличать друг от друга

      молибденовость ночи/электрические гитары;

      зрачок – не следить за стрелкой, склоняющей к югу

      север, в сединах скрывающий свою старость.

      и чтобы слепой