Игры в добро и зло. Часть первая. Реванш. Мария Юрьевна Обатнина

Алексея стал острым,цепким, пронизывающим: он, будто насквозь просвечивал Анжелику, читая её самые сокровенные мысли.

      «ЗИМА, ЧЁРТ ВОЗЬМИ, ЗИМА!» – вихрем пронеслось у него в голове.

      Облизнув губы, Смолин нахмурился.

      «Девка завербованная, значит, братство решило меня сдёрнуть отсюда, прав дед, выход там же, где и вход!»

      Глубоко вздохнув, он вперил в неё свои космические, с фиалковым отливом, чёрные глаза.

      – Зима, я люблю зиму,– философски ответил он. – Но это замкнутый КРУГ.

      – Круг? – память Рязанцевой фиксировала каждое слово подследственного, притворяясь, что поправляет бутылочки с раствором.

      – КРУГЛЫЙ, земной шар, говорю, Круглый, а я обречён на бег по кругу.

      – Ну, Вы сами Виноваты! – пожала плечами Анжелика.

      В глазах Смолина отразилась такая ненависть, что Рязанцева даже поёжилась.

      – Ты похожа на мою жену…только шрам у тебя вот здесь…

      – Да? – туповато переспросила она, вглядываясь в его расширенный угольный зрачок. – Это я на коньках каталась…

      – … у него тоже жена красивая, правда, красота не вечна..

      –

      – Оставьте нас! – услышал Смолин знакомый голос.

      Белов стоял против солнца, так что Смолину пришлось прищуриться, чтобы сфокусироваться на ненавистном лице.

      -Только не долго, больному нужен покой! – попросила медсестра.

      – Это опасный преступник. Попрошу без сантиментов, – чеканя каждый слог, припечатал Павел Дмитриевич. Рязанцева,дсестра, пожав плечами, вышла, плотно прикрыв за собой дверь. Повисла напряжённая тишина. Было слышно, как громко стучат сердца заклятых врагов.

      – Ну что, дружок, – первым нарушил молчание Белов, – теперь для тебя всё кончено!

      – Посмотрим. – процедил Смолин, скользнув по Павлу ледяным рентгеном пронзительных глаз.

      – Второй раз у тебя ничего не выйдет. Шах и мат. Ты проиграл. Но скажи мне, где смысл? Ты к этому стремился? Ты разрушил всё, что окружало тебя.

      – Заткнись… – процедил Алексей. – По-хорошему прошу, захлопнись!

      – Я лично добьюсь, чтобы тебе дали пожизненное.

      – Ну-ну, – Смолин цинично цыкнул, прикрыв один глаз, а вторым насмешливо, с провокационной издёвкой, подмигнул полковнику.

      – Знаешь, о чём я жалею? – спросил Белов с абсолютно непроницаемым выражением лица.

      Алексей молчал.

      – О том, что не убил тебя!

      – Браво, Белов, – хмыкнул Смолин, – Браво! В этом месте шквал аплодисментов! Появился звериный блеск в глазах, чувствую эмоциональный накал до ведённого до точки человека, браво, как сказал бы Станиславский, ВЕРЮ!

      – Ты же умный мужик, Смолин, с твоими-то мозгами мог бы добиться немыслимых высот, а из-за своей гордыни разменял свою жизнь по пятикопеячным монетам, и что теперь, ответь мне, Смолин, что? На твоём счету столько человеческих жизний,что я лично буду добиваться тебе пожизненного срока где-нибудь в «Дельфине» или «Сове», – казалось,