Своя правда. Константин Сергеевич Минин

плохо освещенный коридор не мог вместить в себе хоть какую-нибудь мебель, хотя, возможно, никто и не пытался ее там вместить. В любом случае, не найдя стула, скамейки или какого-либо иного элемента декора, на который я мог бы присесть, я встал сбоку от двери в кабинет дежурного облокотившись спиной на выкрашенную голубой краской стену.

      Писклявый женский голос, доносившийся из-за двери, требовал от кого-то пересажать этих подонков, ее монолог длился около пяти минут и из услышанных мной отрывков фраз, я смог разобрать, что у нее есть дочь, которая сегодня ночью была изнасилована. "Что за ночь такая?" – подумал я.

      Спустя некоторое время, дверь открылась, и из кабинета дежурного вышла девочка, лет шестнадцати, в сопровождении грузной раскрасневшейся дамы.

      Окинув жертву изнасилования профессиональным взглядом, я отметил, что выглядела она, действительно, не очень здоровой, но, судя по всему, нездоровье это было вызвано глубоким похмельем.

      Девочка замешкалась в коридоре, и грузная дама, тяжело дыша, протопала мимо, обдав меня запахом дешевого, приторно сладкого парфюма. Не глядя на дочь, она толкнула рукой массивную дверь и, не поворачивая головы, пропищала:

      – Настя, поторопись, а то в больнице очередь набежит.

      Явно, не обрадованная перспективой тащиться в больницу, Настя молча проследовала на выход.

      В кабинете дежурного я встретил молодого, взволнованного полицейского, который, прижавшись ухом к трубке, тыкал пальцем по клавишам телефона.

      Увидев меня в дверном проеме, он молча кивнул на стул, стоявший напротив стола, и протараторил скороговоркой в трубку требование позвать к нему какого-то Добрынина.

      Положив трубку, он спросил?

      – Ну? Что у Вас?

      – У нас ребенок пропал, – как-то нарочито робко промямлил я.

      – Возраст, пол, как давно пропал?

      В этот момент дверь кабинета открылась и чей-то голос гаркнул:

      – Вызывали?

      На сколько я понял, это и был тот самый Добрынин. Дежурный протянул ему исписанный от руки клочок бумаги.

      – Вот тут фамилии, имена и адреса. Всех, кого сможете найти, в участок! Первым проверьте Михайлова.

      Добрынин начал изучать список, слегка шевеля губами.

      – Что-то непонятно?

      Дежурный явно нервничал, он кипел желанием действовать, и медлительность Добрынина раздражала его.

      – Васильев Максим Павлович?

      – Тебя что-то смущает?

      – Это же сын…

      Лицо дежурного покрылось красными пятнами. Напрягая жилы и вены на шее, он заорал:

      – Да! Это сын Васильева! И что? Это дарит ему неприкосновенность!!?

      – Может сначала позвонить?

      – Позвонить? Позвонить!?! – орал дежурный.

      – Может быть, ты еще каждому из них письменное уведомление отправишь по почте? Пока ты им будешь названивать, они по таким щелям расползутся, что мы их потом с собаками не разыщем!

      Добрынин, судя по всему, не желая продолжать дискуссию, поспешно