Сорок пять. Часть вторая, третья. Александр Дюма

посла до дверей своего кабинета.

      L

      Нищие короля Наваррского

      Шико был так поражен, что и не подумал выйти из шкафа к Генриху, когда тот остался один. Беарнец сам отворил дверцы и ударил его по плечу.

      – Ну, мэтр Шико, как я выпутался?

      – Удивительно, государь! – Шико еще не совсем опомнился. – Но, право, хоть вы и говорите, что редко принимаете послов, зато принимаете как следует.

      – Однако это по милости брата моего Генриха приезжают ко мне такие послы.

      – Как это, государь?

      – А так! Если бы он не преследовал беспрестанно свою сестру, то и другие не думали бы об этом. Не знай король Испании о публичном оскорблении, нанесенном королеве наваррской в ее собственных носилках капитаном Генриховой гвардии, – думаешь, осмелился бы он сделать мне подобное предложение?

      – Я с радостью вижу, государь: все эти попытки останутся бесполезными и ничто не нарушит между вами и королевой доброго согласия.

      – Э, мой друг, выгода нашей ссоры очень ясна…

      – Признаюсь, государь, я далеко не столь проницателен, как вы думаете.

      – Конечно, все желание брата моего Генриха состоит в том, чтобы я развелся с женой.

      – Но зачем? Прошу вас, объясните это мне, государь. Черт возьми! Не думал я попасть в школу к такому учителю.

      – Ты знаешь, что мне забыли выплатить приданое моей жены, любезный Шико?

      – Нет, не знал, государь, только предполагал.

      – И что это приданое заключается в трехстах тысячах золотых экю?

      – Хорош кусочек!

      – И нескольких городах, среди которых – Кагор.

      – Славный городок!

      – Я же требовал не триста тысяч экю, – как я ни беден, но не считаю себя беднее французского короля, – а Кагор.

      – А, вы требовали Кагор, государь? На вашем месте я сделал бы то же самое.

      – И вот потому, – продолжал Беарнец со своей тонкой улыбкой, – вот потому-то… Понимаешь теперь?

      – Нет, черт меня побери!

      – Вот потому-то и хотят поссорить меня с женой, чтобы я развелся с ней. Понимаешь, нет жены – нет и приданого, следовательно, нет трехсот тысяч золотых экю, нет городов и, главное, нет Кагора. Новый способ нарушить свое слово, а брат мой Валуа – большой искусник на подобные штуки.

      – Так вам, государь, очень хочется иметь эту крепость?

      – Без всякого сомнения, потому что, в конце концов, что такое мое Беарнское королевство? Бедное княжество, обрезанное жадностью моего шурина и королевы-матери до такой степени, что титул короля, связанный с ним, – смешной титул.

      – Да, тогда как, присоединив к этому княжеству Кагор…

      – Кагор был бы моей защитой, порукой безопасности исповедующих мою религию.

      – Ну, государь, придется по Кагору носить траур, потому что, поссоритесь вы или нет с королевой Маргаритой, король Франции не отдаст вам его никогда, если вы сами его не возьмете…

      – О, –