Сорок пять. Часть вторая, третья. Александр Дюма

посмотрела на мужа недоверчиво.

      – Выслушайте до конца, государь.

      – Бог свидетель, я только этого и хочу.

      – Посмотрим. Имеете вы надобность в слугах или нет?

      – Имею ли я в них надобность, друг мой? Хороший вопрос! Что бы я стал без них делать?

      – Так вот, король хочет разлучить вас с лучшими из ваших подданных.

      – Не верится мне что-то…

      – Браво, государь! – прошептал Шико.

      – Э, конечно! – отвечал Генрих с тем изумительным простодушием, ему одному свойственным, перед которым до конца его жизни никто не мог устоять. – Те, кто у меня служит, привязаны ко мне не из выгоды, а по расположению. Мне нечего дать им.

      – Вы отдали им свое сердце, государь, – это лучшая награда короля за расположение друзей.

      – Да, мой друг. Итак?

      – Итак, государь, не верьте им больше.

      – Помилуй бог! Если они сами меня к тому принудят, но без этого…

      – Хорошо, государь. Но если вам покажут их проступки?

      – А! А как докажут и чем?

      Шико снова опустил голову, как делал в затруднительные мгновения.

      – Я не могу вам рассказать этого, государь, не подвергаясь позору… – И она посмотрела вокруг себя.

      Шико понял, что стесняет королеву, и отступил назад.

      – Любезный посол, – обратился к нему король, – потрудитесь подождать меня в моем кабинете. Королева хочет сказать мне что-то секретное – что-то касающееся моих подданных, как я полагаю.

      Маргарита осталась почти неподвижна и только слегка кивнула головой. Видя, что супругам без него будет легче объясниться, Шико встал и оставил комнату, поклонившись сразу королю и королеве.

      XLVIII

      Примирение посредством перевода

      Удалить очевидца, которого Маргарита считала гораздо более сведущим, чем он сам признавался, было победой или, скорее, залогом безопасности королевы. Маргарита, как мы сказали, считала Шико довольно ученым, а наедине с мужем она могла свободно менять смысл латинских слов, дополняя их примечаниями, которых не придумают все земные схоласты.

      Итак, Генрих и его жена имели удовольствие остаться наедине. На лице короля не было ни тени беспокойства, никакого признака угрозы. Решительно король не знал латыни.

      – Государь, – первой нарушила молчание Маргарита, – я жду ваших вопросов.

      – Это письмо очень вас занимает, друг мой. Стоит ли из-за него тревожиться?

      – Государь, это письмо должно было бы иметь следствием своим важные перемены: короли не посылают друг к другу послов без важных причин.

      – Ах, оставим их – и послов и посольство, друг мой. Лучше скажите: не предполагаете ли вы устроить сегодня вечером что-нибудь вроде бала?

      – Предполагаю, государь, – отвечала изумленная Маргарита, – но только ничего необыкновенного – вы знаете, мы танцуем почти каждый вечер.

      – А я отправлюсь завтра на охоту, на великую охоту.

      – А!

      – Да, на охоту за волками.

      – Каждому свое удовольствие, государь: вы любите охоту, я – балы. Вы охотитесь – я танцую.

      – Да,