Маргарита Валуа: Прелестная ювелирша. Любовница короля Наваррского. Понсон дю Террайль

я нисколько не буду удивлен, если вы… «втюритесь» в нее, как говорит Брантом.

      – Я люблю Коризандру! – пылко возразил принц.

      – О, я верю, – ответил Ноэ с насмешливой улыбкой, – но в путешествии отсутствующая возлюбленная точно так же теряет свои права, как муж, уехавший на войну или на охоту!

      – Ноэ, ты богохульствуешь! Ты отрицаешь любовь!

      – Ничего подобного! Просто я философ, имеющий свои принципы!

      – А в чем заключаются эти твои принципы?

      – В том, что нет никакого греха снять ризу с иконы святого Петра, если хочешь надеть ризу на икону святого Павла!

      – Не понимаю!

      – Я говорю, подобно вашей бабке Маргарите Наваррской, языком притч. Риза – любовь, икона – женщина, которую обожаешь. И если риза всегда со мной, а в путешествии мне вместо святого Петра встретился святой Павел, то…

      – Милый мой Ноэ, ты просто развращенный вольнодумец! Я отвергаю такие нечестивые принципы!

      – Посмотрим, посмотрим! – насмешливо сказал Ноэ.

      В этот момент в дверях появился хозяин; он почтительно доложил, что гусь шипит на вертеле, и попросил своих гостей в ожидании соблаговолить отдать честь матлоту из угря, тушеной турской свинине и остатку кабаньего окорока, не пренебрегая парой запыленных бутылок старого вина.

      Как раз тут появился и горожанин с молодой женщиной. Генрих любезно подскочил к последней, подал ей руку и усадил на почетное место справа от себя.

      Уселись за еду. Горожанин держал себя очень хорошо: он не говорил лишнего, хотя и не отмалчивался, был почтителен без низкопоклонства и угодливости, любезен без навязчивости. Молодая женщина, к которой он обращался на «вы», называя ее Саррой, тоже держалась прелестно: она очень мило отвечала на любезности и галантные шутки принца и его спутника, но при этом ее лицо становилось печальным.

      Принц старался рядом ловких расспросов разузнать, кто такие его собеседники. Что старика звали Самуилом, это Генрих узнал из обращения к нему Сарры, но от каких-либо разъяснений Сарра и Самуил решительно уклонялись, ограничившись замечанием, что едут из Тура в Париж. Как только ужин кончился, Сарра ушла к себе в комнату, а Самуил отправился в соседнее помещение, где ему приготовили постель.

      – Пойдем подышим свежим ночным воздухом! – сказал принц, увлекая Ноэ на улицу.

      – Уж не собираетесь ли вы поговорить со мной о Коризандре?

      – Ты все смеешься! – ответил Генрих.

      – Ничуть не смеюсь. Просто мои предсказания сбываются, и вы уже «втюрились» в хорошенькую мещаночку.

      – Ошибаешься! Меня просто интригует: кем она приходится этому горожанину? Дочерью, женой? И она ли именно та женщина, которую вчера преследовал Рене!

      – Ну, все это не так-то легко узнать!

      – Если это его дочь…

      – Что тогда? – спросил Ноэ принца.

      – В таком случае у него очень хорошая дочь, только и всего. Но если это – его жена… о, тогда…

      – Ах, бедная Коризандра! – рассмеялся Ноэ.

      – У тебя отвратительная