Беглые в Новороссии (сборник). Григорий Данилевский

по полтиннику! – ответили из толпы.

      – Ты бил нашего повара? – запальчиво крикнул Абдулка, вскочив в шинок и с выкатившимися, рассвирепевшими глазами став перед носом Левенчука.

      – Я бил. Ну, а ты чего?

      Лицо Харька было зелено, губы его дрожали.

      – Э, до меня так скоро не доберешься! – крикнул татарин, озираясь по хате, куда уже, чуя грозу, начинали собираться любопытные с надворья.

      – Посмотрим!

      – Посмотрим!

      Абдулка скинул поддевку.

      – Выходи на простор, – закричал он, – выходи из хаты на простор!

      Конторщик, бежавший сюда, стал было его останавливать.

      – Не замай, Савельич, а то и тебе бока намну! – бешено зарычал Абдулка и вышел из хаты, сопровождаемый конторщиком и толпою и на ходу распоясываясь.

      – Что это они до тебя? – спросили Харька оставшиеся в хате косари.

      Левенчук бросил на стол три целковых.

      – Пейте, братцы, за мою душу пейте! – сказал он тоскливо и вышел, также снимая свитку.

      Не успел он показаться на дворе, как на него разом накинулись Абдулка, Самуйлик и прежде побитый поварчук.

      Первые двое стали его вязать, а озлобленный Антропка схватил полено и стал им бить Харька по чему попало.

      Часть косарей приняла сторону Харька.

      – Пустите его, что вы, душегубцы! Ведите к барину, если он что сделал, – говорили косари. – Мы и сами пойдем жаловаться: нам расчет не тот дают!

      – Нет, не поведем его туда! Тут его живого в землю зароем! – бешено кричал Абдулка, колотя Левенчука.

      Мигом Левенчука связали.

      – В суд его, в стан! – горланила полковницкая дворня.

      Побежали за телегой.

      – Еще веревок! – кричал Абдулка. – А! Ты в барский двор ходишь да еще и дерешься! Веревок еще! Повозку скорее!

      Привели лошадей, притащили повозку. Стали запрягать. Левенчук стоял связанный. Висок у него был расшиблен, и кровь текла из-под растрепанных темных волос. Антропка, опьяневший от бешенства и от прежде полученных побоев, ходил возле него и громко на все лады ругался. Бабы пугливо жались в стороне.

      – Готово? – спросил отважно Абдулка, спешивший выиграть время. – Мы и барина не станем беспокоить! В суд его, разбойника!

      – Братцы! – громко крикнул косарям связанный Левенчук. – Они меня побили, связали, в суд хотят везти! А сам барин ихний мою невесту украл… Я, братцы, Левенчук! Попова девка за меня просватана была… Она у полковника тут взаперти… в любовницах. Спасите, братцы! Не дайте праведной душе погибнуть!.. Спасите!

      – Ну, еще рассказывать! – начал Абдулка.

      Последних слов Харько не договорил. Абдулка, Самуйлик и Антропка схватили его и потащили к телеге, снова угощая побоями.

      – Э, нет! – отозвался тот самый батрак, которого Харько угощал с утра, загородив им дорогу. – Я сам пойду до барина! За что вы его бьете и тащите?..

      – Да, да! За что? – говорили в толпе и косари, испуганными и озлобленными кучками сходясь к ним.

      – Э, да что на них смотреть! Тащи его! Самусь, садись, вези его! Антропка, бей по лошадям!

      – Нет, не пущу! – сказал охмелевший