Сердце бройлера. Виорэль Михайлович Ломов

поздоровались, даже спросили друг друга про дела. Чего спрашивать про дела – как сажа бела, что у той, что у этой.

      – Надо бы объясниться, Анна Ивановна.

      – Надо, Анна Петровна.

      Дома были дети, да и дома объясняться – хуже, чем сор из избы выгребать, в дом заметать придется. Решили, не откладывая, и объясниться на свежем воздухе. Лучше всего для этих целей подходила «кибитка». «Кибитка» привыкла ко всем отправлениям человеческого духа – в ней и целовались, в ней и затевали всякие коварства.

      Во дворе под тремя кленами была беседка (или «кибитка»), где жильцы дома любили отдыхать от служебных и семейных забот. Заботы – такая препротивная материя, из которой впору саван шить. Мужчины и женщины, воспитанные в раздельном обучении, и отдыхали раздельно. Если «кибитку» первыми захватывали мужчины, они до глубокой ночи рубились в домино, играли в шахматы, пили пиво, портвейн, вермут, а женщины в это время довольствовались скамейками возле своих подъездов, под тополями, и разговор их, понятно, не был столь оживлен, как он бывал, когда плацдарм был в их распоряжении.

      В этот вечер «кибитку» захватили мужчины.

      – А1-А2, – сказал Баранов с кафедры математики.

      Филиппов с кафедры разведения недоуменно посмотрел на него.

      – Чего?

      – Вон идут. Анна Ивановна – «А1». Анна Петровна – «А2». Ладья и конь.

      – Ты ходи-ходи, – сказал «разведенец».

      – Семеныч, чует сердце, неспроста сюда идут. Смотри, как несет их!

      – Тебе шах.

      Соперники склонились над шахматами.

      – Шах и мат! – послышалось над их головами.

      Шахматисты вздрогнули.

      – Все ясно! – воскликнула Анненкова. – Следующая пара!

      Анна Ивановна села на скамейку, выдавливая Баранова, тоже довольно широкого в кости. Филиппов встал без намеков. Такого еще под сводами «кибитки» не было. «Выдавленные» мужчины молча покинули беседку и направились по тропинке к четырнадцатому дому.

      – Нет, я даже не знаю, что и сказать! – сказал Баранов, с удивлением глядя на Филиппова. Тот, как собака, тряс головой.

      – Это форменное безобразие! – воскликнул Баранов, так направив свой возглас, чтобы было слышно на скамейках возле дома и не слышно в «кибитке».

      – Да! Да! Да! – послал голос в землю Филиппов.

      Скамейки выясняли, влияет или не влияет валерьянка на формирование яичек у подростков, а если влияет, то как. Услышав о безобразии, они заинтересовались. Сумерки стали гуще, но женские глаза светились сквозь них, как девичьи, подогретые предыдущей темой.

      – Что? Что там? Что случилось? Хулиганы?

      – Хулиганки, – тихо молвил Баранов и, не оборачивая головы, ткнул назад большим пальцем. – Анненкова с Суэтиной.

      – Шахматы захватили, – пояснил Филиппов.

      – А вы?

      – А нас поперли! – сорвался на фальцет Баранов.

      – Да как же это? – женщины опешили. У них так не получилось ни разу. Досадно было, что и говорить.

      ***

      А