Сердце бройлера. Виорэль Михайлович Ломов

крыши.

      Год назад, предвидя сложности, заведующий и приблизил к себе вечно исполняющую обязанности доцента (и.о.), но очень шуструю и сообразительную, Веру Павловну Дрямову в качестве консультанта по женской части кафедры. В аспирантуру она попала в сорок восьмом году, когда кафедрой руководил профессор Дробышевский, даже не кандидат (звание ему присвоили за сумму заслуг в деле подготовки первоклассных специалистов-животноводов). От Дробышевского Толоконников научился многому, и многое у него перенял. Старый профессор умудрился руководить кафедрой без перерыва двадцать сложнейших в истории страны и института лет!

      Так вот, «старик Державин нас заметил» и принял в аспирантуру. Она выдержала конкурс не по причине увлечения наукой, а скорее всего по причине увлечения профессора. Диссертацией сам профессор ей помочь, к сожалению, не смог, но, дав ставку исполняющего обязанности доцента, такую возможность ей оставил. Мало ли, года многое меняют, не исключено, что и она незаметно наберет требуемую сумму заслуг и незаметно отбросит эти две буковки «и.о.» Профессора Дробышевского скоро пять лет как нет, но и.о. доцента перешла с рук на руки, не уронив чести и достоинства.

      Ее и прочил Толоконников на место Суэтиной. Для этого надо было сделать за год незамысловатую двухходовку: Дрямовой защититься, а Суэтиной потерпеть в чем-либо фиаско. Элементарно, товарищи! Проделано не раз, и не два. Успех произрастает на почве фиаско, а фиаско люди терпят вследствие своего успеха. Для толкового человека здесь открывается бездна возможностей!

      Толковых, правда, маловато, усмехнулся профессор Толоконников.

      – Верочка, кровь из носа, через три месяца защита! Иначе будет невпротык.

      – Гриша, а как же Федоров из ВАКа?

      – Федоров Федоровым, а ты давай готовь материал к защите. У Харитонова возьми, что недостает. Потом ему вернем, – усмехнулся Толоконников. – Промедление смерти подобно. Как говорится, на бога надейся, а сам не плошай.

      – Что-то ты афоризмами заговорил.

      – Заговоришь тут. Видела, что сегодня устроила?

      – Да уж, кто б подумал?

      – Подумал-подумал! Вот то-то и оно-то, что никто не подумал. Вспомни, сама что говорила о ней: солдафон, солдат в юбке, «пэпэжэ», еще – не буду уточнять.

      – Ну, а Крылов что, не мог проверить, что Хорек написал?

      – Это ты у него сама спроси. Напились, наверное, до поросячьего визга, проверишь тут! Надо браться за него, пока на партком не попал. Нечего сор из избы выносить. Организуй обсуждение. Один-два фактика. Опоздал вот двадцатого, прогулял двадцать седьмого… ты смотри, у него система – нарушения ровно через неделю!

      – У него уже пять лет эта система, Гриша. По понедельникам.

      – Вот и обсудим. Пожурим. Я, кстати, договорился, его полечат. Не все ж с этой Суэтиной балясы точить!

      – Ну, а с ней ты что теперь думаешь делать? Статейка-то так, пшик. Больше ей на руку.

      – Ничего, мы еще и из статейки