Сердце бройлера. Виорэль Михайлович Ломов

все-таки дочитаем? – приятно улыбаясь, спросил Толоконников.

      Суэтина махнула рукой. Дальше статья была выдержана в этом же тоне, а в конце был журналистский плач по бедному социалистическому хозяйству, в которое придут специалисты, прошедшие через руки таких преподавателей, как Суэтина А.П.

      – Ну, и что же вам тут, Анна Петровна, не нравится? – спросил заведующий.

      Похоже, он засучил рукава. Так я думала, отсюда ноги растут, из этой старой задницы.

      – Что? Все не нравится! Хорошо. По порядку. Первый абзац. Корреспондент Хорьков, под руководством уважаемого доцента Крылова, изволит ерничать по поводу того, что доцент Суэтина занимается не учебной практикой, а бонитировкой лошадей. Это мог написать (и подсказать) человек, абсолютно не смыслящий не только в коневодстве, а и в животноводстве вообще! Что такое бонитировка? Григорий Федорович, я вас спрашиваю, как заведующего кафедрой частной зоотехнии! Что такое бонитировка, как не комплексная оценка сельскохозяйственных животных? Это что, не практика?

      – Но тут же написано: не в учебном хозяйстве института, а в племхозе «Семеновский».

      – Вы меня удивляете, Григорий Федорович! Где я вам, вернее, где я студентам в учхозе возьму лошадей? Я ими что, уток наряжу? Или гусей? Гусь в попоне и с уздечкой! И под седлом!

      Харитонов засмеялся. Заведующий строго посмотрел на него.

      – Давайте без патетики, Анна Петровна. По сути.

      – Тогда уж точно напишут, и не у нас, а в Москве. Лошадь последнюю у нас в сорок первом еще реквизировали, с тех пор не вернут никак. Довожу до вашего сведения, Григорий Федорович, что практические занятия со студентами на живых лошадях, а не на плакатах, как это делает уважаемый доцент Крылов, я провожу еще и в милиции, в конном отряде. Там, кстати, прекрасное отношение к лошадям. Лучше, чем к людям в иных местах.

      Заведующий, чувствуя, что ему сегодня Суэтину не свалить, пользуясь правом сильного, усадил Анну Петровну, сказал резюме, совершенно не затрагивая тему газетной публикации, и распустил всех по домам.

      Анна Петровна шла домой. Удивительно, она чувствовала себя не разбитой, а словно помолодевшей. Я вам покажу еще сто чертей, подумала она. Однако, как есть хочется!

      В этот момент ее окликнул ассистент Харитонов.

      – А вы не боитесь, Вадим Сергеевич?

      – Чего я должен бояться, Анна Петровна?

      – Не чего, а кого. Коллег – не боитесь? Сожрут, не подавятся. Вы бы подальше от меня шли. Заразная.

      – Не боюсь, Анна Петровна. У них своя точка зрения, у меня своя.

      – У них своя? Вадим Сергеевич, не будьте так наивны, на кафедре все точки зрения растут из одного горшка, не буду говорить, с чем. Каждая своя точка зрения есть точка зрения ее заведующего. Это аксиома. Ее на первом курсе проходят.

      – У меня все точки зрения слились в многоточие.

      – Смотрите, как бы многоточие не разодрало вас на части.

      – Думаю, не раздерет. Извините, мне кажется, вы мало кого уважаете на нашей кафедре.

      – Вы правы, у меня нет сил заставить себя уважать тех людей, которым я никогда не сделала никакого зла, но от них