Солнце слепых. Виорэль Михайлович Ломов

Анна Семеновна предложила Екатерине Александровне пройтись по ночному городу пешком, подышать свежим воздухом. «Dum spiro, spero!»¹¹ У Кати болела голова, но отвязаться от проректора, видимо, не удастся. Вот уж, правда, репей в хвост!

      – Вы там, в столицах, поди, совсем забыли воздух провинции?! – воскликнула та, как только они оказались на улице, скопившей за день весь жар и вонь лета. Екатерина Александровна сказала, что она уехала из Нежинска всего-то тридцать лет назад, но Анна Семеновна не услышала и продолжала: – Изумительный воздух! А вы, ребята, идите, идите-идите, мы сами. Правда, они у меня молодцы? Пойдемте, Екатерина Александровна! Вам – туда.

      Пошли.

      – Вы давно знаете капитана? – игриво спросила Анна Семеновна.

      Екатерине Александровне не составило особого труда подыграть ей:

      – Еще когда он ходил в нахимовцах.

      – Ведь вы… жили с ним? – Анна Семеновна не была уверена, но, будучи женщиной, знала что спрашивает. – Прошу прощения, если вас это как-то смущает.

      – Жили, – просто ответила Катя. – И прожили около года. Мы были женаты.

      – А-а, – Анна Семеновна не поверила. – Давно?

      – Сразу после войны. Тридцать пять лет прошло – даже не верится. Мне тогда этот возраст, тридцать пять лет, казался запредельным.

      Анна Семеновна уныло кивнула, ей после войны как раз и было тридцать пять лет.

      – И как он… в семейной жизни? – спросила она.

      «Никак тетенька хочет замуж?» – удивилась Катя.

      – Потрясающ. Герой-любовник.

      – Да, у него это на лице написано. Не воспринимайте только меня буквально.

      – Да кто ж сегодня воспринимает кого буквально? Косвенно-то порой ничего не поймешь.

      – Да, молодежь сейчас по нулям. И он всегда такой?

      – Какой?

      – С фантазиями?

      – Я думаю, это у него не фантазии. Это его мир, куда нам нет входа.

      – Да? – явно озадачилась Анна Семеновна. – Таки вот и нет?

      – Таки вот и нет.

      Они обе рассмеялись.

      – Он верит всему, – неожиданно разоткровенничалась Катя; она хотела, было, оборвать себя, но почему-то не смогла, в самой накипело. – Казалось бы, после войны, весь израненный, места живого на нем нет, семья вся погибла… Я тогда медсестрой в госпитале была.

      «Вон оно что! Все понятно теперь, все понятно».

      – «Дон Кихота» прочитал в двадцать пять лет, как третий раз на свет родился после второго ранения, и верит всему! Даже не «верит», он знает, что это так и было.

      – Интересно, – покачала головой Анна Семеновна, – интересно…

      – И знаете, что он сказал по поводу прочитанного?

      – Любопытно, любопытно, что же?

      – Что он – «видел» его! Видел и хорошо знает. Я ради интереса попросила описать облик Дон Кихота, не просто, что как жердь и общеизвестное, а поподробнее, любимые его словечки. Федор без труда сделал это. Я потом все это, (все!) нашла у Сервантеса. Но у Феди были еще какие-то мелочи, какие видит только очевидец. Люди театра грешат этим – «дописывают образ».

      Анна Семеновна покусывала в раздумье

11

Пока дышу, надеюсь!