Год красного петуха. Книга вторая. Сергей Виноградов

a>

      Полночь. Пятница. Тринадцатое.

      И не полная луна,

      Значит, можно отоспаться —

      Ночью будет тишина…

      Будут оборотни тихо

      В эту ночь, как люди, спать

      И в лесу лесное Лихо

      Тоже, видимо, дремать…

      Полнолуние не скоро,

      Так что будем, братцы, жить!

      Кто-то прямо у забора

      Ляжет спать, а кто-то пить

      Будет до утра с подругой

      За нечётное число…

      Только оборотням туго —

      Нынче им не повезло!

      Грустно

      Сижу. Курю. Растёт гора окурков.

      Проходит жизнь, как фильм, передо мной

      И я в том фильме сам среди придурков,

      Обиженных судьбой, да и страной.

      Мне грустно от того, что на исходе

      Остатков лет и я  вдруг осознал,

      Что жил не так, не то я делал вроде,

      Теперь вот жду предсказанный финал…

      Ненужный никому – стране и людям,

      Друзьям ненужный, да и сам себе.

      – А может просто прошлое забудем,

      И плакаться не будем о судьбе?

      Я прошептал душе своей пропитой,

      Очередной окурок затушив.

      Душа молчала. Лишь сомнений свита

      Вокруг меня шепталась: вроде жив…

      Вспомнил всё

      Я вспомнил всё: что было – не было,

      Кем был и не был никогда,

      Такое же, как нынче, небо,

      Послевоенные года,

      Когда родился мальчик где-то

      И этим мальчиком стал я

      И в августе далёким летом

      Мною пополнилась семья.

      Потом я вырос и однажды

      Забыл про всё: про мать, про дом,

      Стал слишком смелым и отважным,

      Оставив встречи на потом.

      Я строил жизнь свою умело —

      Сам по себе, как я хотел.

      И к маме мне порой хотелось,

      Но было слишком много дел.

      И вот однажды мне приснился

      Я – очень старый и седой,

      Как будто к маме я явился,

      А мамин дом давно пустой…

      Всё тот же стол и табуретки

      И тот же старенький диван,

      В буфете мамины таблетки,

      В шкафу знакомый сарафан…

      Я вспомнил всё. Но слишком поздно.

      Теперь мне маму не вернут

      Ни покаяние, ни слёзы

      Даже на несколько минут…

      Но я и в снах её не встречу

      И от того давно не сплю.

      Напрасно ставлю Богу свечку,

      Я и за век не отмолю

      Мой грех великий перед мамой.

      …Я вспомнил всё. Все наши дни,

      Но в молодости все упрямы,

      Нам часто просто не до мамы,

      А в результате вновь одни…

      Страна уродов и шутов

      На карнавале жизни я лишь шут,

      Не прячущий своё лицо под гримом,

      Я каждый день свой правый суд вершу,

      Но все мои слова проходят мимо —

      Мимо пустых сердец и мрачных душ.

      Напялив на себя чужие маски,

      Они несут свою святую чушь,

      Немного правды, очень много ласки…

      И вот уже обласканный народ

      Валит толпой на митинги и сходки,

      А тот, под маской, истинный урод

      Ведёт народ уверенной походкой

      В свой будущий февраль или октябрь,

      И вдоволь насмеявшись над шутами,

      Ещё не понимает, что он – раб,

      Смеётся над собой, а не над нами…

      …Когда-нибудь прозреет вновь страна

      И с идолов своих  все сбросив маски,

      Увидит  вдруг – под маской сатана,

      И всё, что обещал он, просто сказки.

      Все истины достаточно просты,

      К тому же их не раз мы проходили:

      Нам правду говорят всегда – шуты,

      Какая есть. Но мы, видать, забыли…

      Двадцатый век

      Двадцатый век – век революций,

      Добра и зла. Любви и бед.

      Век смены вех и Конституций.

      Век поражений и побед…

      В двадцатом