Обстоятельства речи. Виктор Каган

призрак прошлого и знак

      того, что время обратимо

      и память не проходит мимо

      теней, встающих во плоти,

      и музыкант в тени берёзы

      играет тот же вальс, и слёзы,

      и слóва не произнести.

      И растворяюсь в старом фото —

      там женщина у поворота,

      расплывчаты углы теней,

      к Неве спускаются ступени,

      на шляпе пляшет óтсвет тени,

      и зелень глаз из-под полей.

      Из приоткрытого окошка

      мурлычет по-немецки кошка

      и музыка иных времён —

      письмо, что носит почтальон

      с размытым адресом на русском

      в осеннем переулке узком.

      2017

      леониду латынину

      1.

      Слева, справа…

      Где лево, где право?

      Сквозь рассвет прорастает закат.

      Сладкой ягодой зреет отрава.

      Умный нем, а дурак языкат.

      Вертухаево семя сквозь годы

      пробивается нежным ростком,

      матереет – и призрак свободы

      под прицелом бредёт босиком.

      Бухнет небо забористым бредом.

      Пахнет кровью земная шагрень.

      День за днём отправляется следом

      в никуда под протяжный трень-брень.

      Жизнь за жизнью, судьба за судьбою,

      за душою душа. Краток срок.

      Ворожбою, молитвой, мольбою,

      сновидений глухой говорок.

      Вохра пьяная травит о бабах,

      делят мир паханы и цари.

      В подконвойных дыханиях слабых

      пробивается проблеск зари.

      И, спасаясь от рая и ада,

      потеряв ариаднину нить,

      по лучу изумрудному взгляда

      к сладкой соли земной восходить.

      2.

      И медлила из-под закрытых век

      слеза скатиться…

      Леонид Латынин

      Гроза собиралась, да не собралáсь.

      Глаза просыхали, ещё не заплакав.

      Осипнут пророки, сквозь время ломясь,

      и сон досмотреть не сумеет Иаков.

      Из будущего до минувших времён

      несётся без кучера лет колесница

      и сквозь Ренессанс говорит Вавилон,

      и неандертальца пустая глазница

      посмотрит в глаза по-собачьи умна,

      но сло́ва не скажут пропащие губы.

      От жажды умрёшь ты над кровью вина,

      налитого в иерихонские трубы.

      На ослике в город въезжает рыбак,

      его поцелует его Alter Ego

      и закувыркается тёртый пятак

      над вскрытой ладонью пустого ковчега

      «Титаником», лёгшим на космоса дно

      всё той же печали, что плачет в начале.

      Вращается шарик земной в казино,

      рыбак засыпает на сонном причале

      и нам из-под дна ещё не постучали.

      2016, 2017

      евгению витковскому и леониду латынину

      Сон Серебряного века

      Леонид Латынин

      На скрещеньи лет и сýдеб

      светлячки