Без гнева и пристрастия. Анатолий Степанов

вопросы.

      Голос. Вы сдержанный человек?

      Он. Вы могли убедиться. Вполне прилично веду себя, отвечая на ваши вопросы.

      Голос. Интересует ли вас личность того, кто задает вам эти вопросы?

      Он. Нет.

      Голос. Почему?

      Он. Потому что мне хорошо известна ваша порода ученых козлов.

      Голос. Слово «козел» настолько стерто от частого употребления, что, по сути, не выглядит оскорблением. Могли бы вы сейчас же найти слово-синоним, в полной мере выражающее ваше отношение ко мне?

      Он. Пожалуйста. Интеллектуальный павлин.

      Голос. Объяснения?

      Он. Для вас более важен шикарный радужный хвост ваших вопросов, чем смысл моих ответов.

      Голос. Вы убивали?

      Он. Да.

      Голос. На расстоянии или в рукопашных схватках?

      Он. Так и эдак.

      Голос. Вас мучает совесть?

      Он. Меня мучают видения в полудреме и сны. Нечасто.

      Голос. Вы считаете себя виноватым?

      Он. Нет.

      Голос. Виноваты те, кто посылал вас на эту войну?

      Он. Виноваты все. И вы в том числе. А когда все виноваты, никто не виноват.

      Голос. Вы хотели бы уехать из этой страны?

      Он. Я не знаю страны под названием «Эта». Есть моя страна, моя Россия, в которой я собираюсь жить до конца своей жизни.

      Голос. Ничего в ней не меняя?

      Он. Если что и следует менять в России, то только себя. Каждый – себя. Изменимся мы: преодолеем свою лень, научимся систематически и добросовестно работать, перестанем ждать подачек, отрешимся от стадного рабства коллективизма, перестанем скалиться в ненависти и научимся улыбаться радости жизни – изменится и Россия.

      Голос. Спасибо. Не могли бы вы сейчас, глядя на себя в зеркало, дать оценку нашему с вами разговору?

      Он. Разговора не было – был допрос.

      Голос. Не могли бы вы подвести итоги анкетирования?

      Он. Так-то лучше. Но я не привык стесняться в выражениях…

      Голос. Пожалуйста, пожалуйста.

      Василий Федорович Корнаков подмигнул своему зеркальному отражению, хлопнул ладонями по подлокотникам и, глядя себе в глаза, заговорил:

      – По-моему, Вася, мы с тобой прошли проверку на вшивость. Ученый козел, он же интеллектуальный павлин, задавал разнообразные вопросы, и мы с тобой поначалу старались добросовестно отвечать на них. Но в процессе допроса, в дальнейшем именуемого анкетированием, выяснилось, что нашего дознавателя интересуют не столько наши ответы, сколько наша эмоциональная реакция на его вопросы. И тут уж мы с тобой постарались, выдали ему соответствующую реакцию. Удовлетворен нашей реакцией, козел?

      Голос. Вполне.

      Глава 8

      Игорь Тимофеевич был Игорем Тимофеевичем только для родных и близких, которые не могли никак привыкнуть к новому его имени. Уже давно княжеского Игоря сменил твердо стоящий на защите интересов простых людей Егор. Да и лучше звучало – Егор Тимофеевич. Напоминало Ермака Тимофеевича.

      Экстренная конференция движения «Патриот» шла в скромном зале, человек на четыреста, подмосковного Дома культуры. Да больше зала и не требовалось: делегатов, спешно прибывших с мест, было не