Стеклянный город. Иван Леонидович Волков

на диване в администрации. Во сне вдруг чувствую на своих щеках и губах что-то влажное, будто лошадь тычет мордой в лицо. Открыл глаза, а это уборщица в синем халате лезет с поцелуями. Я захотел вскрикнуть, но она приложила указательный палец руки, которой только что держала половую тряпку, к моим губам и так, нежным шепотом: «Тщщщщщ, мой сладкий». Еле ее отпихнул! Остаток ночи, разумеется, не спал. А по возвращению отрубился. Поэтому и не выходил до утра.

      – Напиши об этом в газете. Отметь до неприличия низкий статус окружных бумагомарателей. Депутатам и чинушам дают училки да медички, а тебе – задерганная уборщица. Нужно менять этот скотский порядок.

      И Рома написал. Правда, не статью с элементами эротики, а по собственному желанию. Андрей Витальевич сердился и капал валерьянку в кофе.

      – Говно! Какое говно пригрел на груди! Чтобы завтра духу твоего в квартире не было. Ключи на стол!

      Рома отдал ключи, однако съезжать не торопился. Вечерами Роминым размышлениям насчет несправедливого Андрея Витальевича внимал Залогин. Взамен Сусленко приходилось терпеть Славино нытье о хроническом недомогании. Они сблизились. Иногда мы все вместе, в том числе и Надя, сидели на кухне, и я спрашивал Рому, как он планирует жить дальше.

      – Не знаю, – говорил Сусленко, – может, уеду жить в Подмосковье. Приятель писал, будто в местной городской газете открыта вакансия.

      Будущее Романа волновало и Андрея Витальевича. Время от времени он вызывал меня в свой кабинет и мучил расспросами:

      – Что там, этот суслик, еще не съехал?

      – Вещи собирает.

      – Обжился-таки, скот. Передай этому суслику, чтобы быстрее проваливал. Да, он не говорил, как будет жить дальше?

      – Говорил, что думает уехать в Подмосковье.

      – Подмосковье находиться в редакции «Выбор НАО»?

      – Не знаю, Роман не очень-то откровенен.

      – Веником, его из квартиры, веником! Свободно занимайте комнату, устраивайте там бар, бордель, что хотите! Только, чтобы суслика не было!

      Хиникин угадал. Надя, не желая прерывать фотосессий, договорилась с главным редактором конкурирующей газеты «Выбор НАО» Ильиной и ее мужем Почечикиным. Те сняли двухкомнатную квартиру. Рома съехал. Теперь он жил и работал со Славой.

      – Вот говно, этот суслик, ну, говно, – не переставал время от времени сокрушаться Хиникин. – Я его вытащил из Томска, поселил в хорошей квартире, а он ушел в «Выбор НАО»! К этой Ильиной и творческому импотенту Почечикину!

      Действительно, куда там Почечикину до колонок Андрея Витальевича…

      Мне же Хиникин повысил зарплату. В квартире стало просторней. Не буржуинство, конечно, но об отъезде я больше не думал. Единственное огорчение – манера Медведева ссать мимо унитаза.

      Глава 16.

      Светлана Александровна, встречая меня в коридорах, часто приглашала зайти к ней на чашку растворимого кофе. Но панибратство с Безмудовой было за бортом моих планов, и я часто отказывал, ссылаясь на неотложные дела. Она ненавистно поглядывала. Даже не всегда здоровалась. Однако Хиникин, боясь потерять второго сотрудника, в обиду не давал – выгодное положение,