За рубежом и на Москве. В. Л. Якимов

двинуться со своего места, но ограничивался тем, что, ударив прикладом мушкета по земле, вскидывал его на плечи и принимался ходить вдоль рогатки: он знал, что губернатор и комендант Байоны, маркиз Сэн-Пэ, имеет обыкновение проверять караулы и за каждую неисправность строго взыскивает с виновных.

      А сегодня было еще воскресенье. Отправляй тут скучную караульную службу, когда все горожане ходят разряженные по улицам, с женами и дочерьми под руку, заходя иногда в кабачки, направляясь на площади, где бродячие комедианты и фокусники показывают преинтересные штуки!

      Вдруг из караульного дома выскочил один солдат. Его кафтан был расстегнут, широкий белый полотняный воротник сдвинут на сторону, на голове не было шляпы. Выбежав, он остановился, затем погрозил кулаком назад и стал сыпать отборнейшею руганью.

      В ответ ему на это из караульного дома раздался смех товарищей – и несколько смеющихся фигур с картами в руках показались в дверях и окнах.

      – Должно быть, проигрался, Баптист? – с участием спросил часовой.

      – Проигрался, – угрюмо буркнул солдат. – Сколько раз я зарекался садиться играть с этими мошенниками. Знаю, что они плутуют… А тут вот не вытерпел, сел – и до последнего су. Не на что теперь даже кружку вина выпить. Нет ли у тебя?

      Но часовой в ответ только пожал плечами: он тоже был без денег.

      – Пойти разве попросить у рыжего Жозефа в долг? – произнес после некоторого размышления проигравшийся солдат. – Даст ли только?

      Но и часовой сильно сомневался, чтобы трактирщик, рыжий Жозеф, торговавший в кабачке под вывеской «Голубой олень», дал в долг вина.

      – Все-таки попробую, – сказал солдат и уже повернулся, чтобы идти в трактир, как вдруг заметил двух людей на дороге, ведущей в Байону от испанской границы. – Э… что это за люди такие?

      Часовой тоже повернулся.

      Действительно, по дороге шли два человека, по обличью и по костюмам совершенно непохожие на здешних. Несмотря на жаркое летнее время, на головах у них были меховые шапки.

      Один из них был толстяк, одетый в потертый бархатный кафтан с полосами из серебряной парчи на груди, в стоптанных цветных сапогах и в цветной рубахе-косоворотке, которую он из-за жары расстегнул, показывая тем свою волосатую грудь; на лице у него росла длинная рыжая борода, запылившаяся и сбитая. Голова была острижена в кружало и выбрита позади.

      Другому можно было дать лет двадцать пять – двадцать семь. В его одежде проглядывали большее щегольство и изысканность. Меховая мурмолка была сдвинута на затылок и открывала открытое и добродушное лицо с небольшой белокурой бородкой и густыми шелковистыми усами. Русые волосы, вившиеся кудрями, непослушно выбивались из-под мурмолки.

      – Что за люди? – удивленно спросил часовой товарища.

      – Святой Денис разберет их, – пробормотал тот в ответ. – Много я по свету пошатался, а таких еще не видал.

      – Дойти до познания какой-либо истины можно двумя способами: путем разложения целого на части и соединения всех составных