Евпраксия. Александр Антонов

вышел на трапезу. Но не этому удивился великий князь, а тому, что рядом с ним стоял митрополит Иоанн. «Дивно! И когда это они успели сойтись? И зачем, если Иоанн нетерпим к католикам?» – подумал Всеволод и спросил Иоанна:

      – Разве я звал тебя, владыко?

      – Нет, сын мой, не звал.

      – Ладно, ведаешь же, что тебе путь в терема не заказан. Но зачем привел иноземного пастыря?

      – Каюсь, сын мой государь, но скрытное он принес тебе.

      Всеволод задумался, посмотрел на иереев, пригласил их к столу:

      – Ну что ж, садитесь. Вкусим пищи и поговорим о скрытном.

      Иоанн первым успел к столу, сел справа от Всеволода. Какое-то время все молча трудились над пищей. Потом князь спросил епископа по-немецки, о каком скрытном деле он собирается поведать. Епископ Фриче крайне удивился, услышав родное слово, произнесенное четко и без искажения.

      – Я слушаю вас, святой отец. Владыко мой духовный пастырь, и между нами нет ничего скрытного.

      – Мне приятно о том слышать, – ответил Фриче. И продолжал: – Долг мой сводится к тому, чтобы предупредить тебя, государь, от беды. Не отдавай свою дочь маркграфу Штаденскому.

      – Но почему? Я не вижу помех к нашему союзу с вашей державой.

      – Семья и род Штаденов в опале у императора. И смерть маркграфа Удона не случайна. За этой первой жертвой последуют другие. Генрих Четвертый, уже отлучаемый от церкви, заслуживший прозвище Рыжебородый Сатир, коварен и жесток, – продолжал Фриче, не спуская цепких и холодных глаз с лица Всеволода.

      Великий князь подумал, что святой отец находится под крепкой защитой папы римского, ежели позволяет себе так вольно отзываться об императоре. Фриче продолжал:

      – А теперь скажу то, что касается только вас, государь.

      Князь почувствовал себя смущенным, но собрался с духом и попросил Иоанна удалиться:

      – Да не уходи далеко, владыко. Я тотчас тебя позову.

      – Митрополит ушел. Князь строго сказал епископу:

      – Говори, святой отец, да не мешкая. И чтобы никакой лжи.

      – За правду целую крест. – И Фриче поцеловал нагрудное распятие.

      – Слушаю.

      – В вашу землю пришел князь Вартеслав. Да известно мне, что с черными умыслами. В замке Штаден я стал свидетелем разговора княгини Оды и ее сына. Она наставляла его, как похитить сокровища киевских князей. Сказывали раньше, что когда Ода покидала Россию, то собрала такое множество драгоценностей и золота, что с собой могла увезти только часть. А прочее закопала в надежном месте. Но чтобы скрыть следы, она велела убить рабов, кои закапывали сокровища.

      «Ложь! Не было убийств в дни отъезда Оды», – отметил Всеволод. И порадовался тому, что Вартеслав во всем упредил Фриче. Он верил простодушному племяннику больше, чем расчетливому епископу, и сказал довольно жестко:

      – Святой отец, ты неугоден мне! И пока германские гости здесь, не хочу тебя зреть.

      – Но почему, великий государь? – поднявшись из-за стола, спросил Фриче. – Только правда в сказанном мною.

      – Тысячу