Исключительные. Мег Вулицер

бы так проще пройти по опасному маршруту. Их дружба продолжалась до конца учебы, а потом доползла и до первых месяцев после выпуска, но, вероятно, недолго еще ей было суждено длиться, предполагала Жюль, потому что Изадора была нищей и, как в итоге выяснилось, бесконечно самовлюбленной.

      Однако в первые месяцы 1981 года, ровно за 21 год до смерти Изадоры Топфельдт, когда дружба еще теплилась, Изадора стала учиться устраивать взрослые вечеринки, и в тот вечер гости послушно сидели за ее впервые разложенным столом в квартире на 85-й Западной улице. В тот год везде подавали курицу «Марбелья». Черносливины, эти непопулярные плоды, измельченные и блестящие, с мясистыми потрохами, наконец оказались к месту. Недолгое время все блюда посыпали кинзой, и за столом возникало легкое оживление с разговорами о том, нравится приглашенным кинза или нет, и непременно кто-нибудь из присутствующих заявлял: «Терпеть не могу кинзу. На вкус как мыло».

      Изадора поскребла по дну сервировочной тарелки и сказала:

      – Есть ли на свете что-нибудь печальнее тонюсенького кусочка несъеденной курицы на вечеринке?

      – Хмм, – откликнулась Жюль. – Есть. Холокост.

      Повисла пауза, потом раздался неуверенный смех.

      – До сих пор меня убиваешь, – сказала Изадора.

      А для сидящих за столом добавила:

      – В колледже Жюль была очень забавной.

      – Приходилось, – сказала Жюль. – Я жила с самыми противными девчонками. Надо было сохранять чувство юмора.

      – Ну а какой была в колледже Изадора? – спросил у нее Деннис.

      – Деннис, колледж был еще только прошлой весной, – вставила Изадора. – Я была такой же, как сейчас.

      – Ногу придержи, – предупредила она, поскольку казалось, что Деннис того и гляди еще раз приподнимет стол коленом.

      – Да, – сказала Жюль. – Она была такой же.

      Но, конечно, сейчас Изадора ей нравилась меньше, потому что она меньше в ней нуждалась и видела ее отчетливее. Эш с Итаном и опять же Джона были друзьями, с которыми она виделась и разговаривала постоянно.

      – А какая она сейчас? – спросила Жюль. – Вы же соседи.

      – Да она меня в страхе держит, – сказал Деннис.

      На мгновенье настала тишина, а потом все одновременно рассмеялись, словно бы прикрывая случайный момент истины.

      Деннис ушел рано, сославшись на то, что ни свет ни заря ему предстоит играть в тачбол в Центральном парке. Никто из гостей не мог себе представить, как можно вставать в такую рань на выходных, особенно ради спортивных игр.

      – Мужская компания собирается на Овечьей поляне, – пояснил он.

      И, обращаясь к Роберту Такахаси, добавил:

      – Надеюсь, ваш друг скоро поправится.

      Затем он откланялся с легкой улыбкой, адресованной либо всем присутствующим, либо, возможно, персонально Жюль, и направился вниз по лестнице в свою квартиру.

      Как только он ушел, Изадора тут же заговорила о нем.

      – Мужская компания, классно же, да? –