Исключительные. Мег Вулицер

было представить его в униформе. В то же время он был застенчивее любого другого человека в комнате, в том числе Изадоры, девушки по имени Джанин Бэнкс, которую Изадора знала по своему родному городу, и парня по имени Роберт Такахаси из копировального центра, где работала Изадора. Роберт был невысоким красавчиком с колкими черными цыплячьими волосами и сложением, похожим на компактную игрушечную фигурку. Он был геем, рассказала Изадора, и происходил из жившей в Америке традиционной японской семьи, которая стала стыдиться его с тех пор, как он признался, и потом больше никогда не заводила речи о его ориентации. Впрочем, всякий раз, отправляясь домой в Питсбург, он брал с собой бойфренда, если таковой на тот момент был, и мать варила лапшу-удон и готовила угря в соусе для обоих, обращаясь с парочкой по-доброму.

      На мгновенье Жюль подумала, что, может быть, надо познакомить Роберта со своим другом Джоной Бэем, но сочла, что Джона еще не совсем готов встречаться с кем-то после своего летнего приключения в Вермонте на ферме, где он обитал с другими членами Церкви объединения – мунистами, как их называли. В эту церковь его втянули, когда он, окончив Массачусетский технологический институт, жил в Кембридже. По причинам, которых никто не понимал, Джона легко поддался религиозной обработке, жил на ферме и считал себя мунистом, пока друзьям не удалось месяц назад уговорить его вернуться в Нью-Йорк, чтобы депрограммировать его. Теперь он отлеживался, словно отдыхая после плена, и еще не был готов встречаться с мужчинами. И все-таки Жюль могла себе представить Джону с Робертом Такахаси; это был приятный образ – два стильных, привлекательных парня с шелковистыми черными волосами.

      За столом Роберт Такахаси завел разговор о том, что один из его друзей в копировальном центре, Трей Спайделл, очень болен. Роберт рассказал, что его чрезвычайно встревожило то, как это произошло. Однажды вечером после работы они вдвоем поехали в ночной клуб «Лаймлайт», и под сводами перестроенной церкви начали танцевать. Рубашки были сняты, ампулы с амилнитритом вскрыты, хотя был будний вечер, – ну а в самом деле, почему бы нет? Шел 1981 год, они были молодыми парнями с модными прическами, каждый день, просыпаясь, шли на работу, которая не требовала больших умственных усилий. Можно оставаться на ногах допоздна и танцевать. За медленными танцами следовали быстрые, они вместе скакали под «Запятнанную любовь», сердца их колотились, а потом они закончили вечер в квартирке Трея, где жили вместе.

      – Мы стали дурачиться, – объяснял теперь Роберт. – Это нас заводило.

      Все внимательно слушали, как будто он рассказывает небывалую историю.

      – Трей очень классный, поверьте мне на слово.

      – Так и есть, – отозвалась Изадора.

      – А потом в комнате вроде как стало темнее, и я просто водил пальцем по его плечу, и сказал что-то типа: «Иду по точкам». А он спросил: «Что?» Я сказал: «По твоим родинкам». Он возразил, что никаких родинок у него нет, и как бы обиделся. Пошел в ванную,