Разин Степан. Том 1. Алексей Чапыгин

бородатый перс в широком кафтане из верблюжьей, крашенной в кирпичный цвет шерсти, в коротких, до колен такого же цвета штанах, с голыми ногами в башмаках на босу ногу, кричал, как гусь:

      – Зер – барф! Зер – барф![49]

      Идя обратно, взывал тем же голосом:

      – Золот – парш[50], золот – парш!

      – Эй, соленой!

      – Он не грек – баньян, мултанея.

      – Не, пошто? У тех по носу мазано желтым и в белой чалме, а этот в синей, да все одно. Эй, почем парш, чесотку продаешь?

      В глубине ларя сидел другой перс – видимо, хозяин, в халате из золотой с красными разводами парчи, в голубой, вышитой золотом чалме, – ел липкие сласти, таская их руками из мешка в рот; черная с блеском борода перса была густо облеплена крошками лакомств.

      Когда с зазывающим покупателей персом разговаривали, он улыбался, махал руками, кричал громче первого:

      – Хороши парча! Хороши, дай менгун[51], козак!

      Боярин подошел к ларю, подкинул вывешенные светлые полотнища на руке, сказал:

      – Добрая парча! Надо зайти купить… На Москву такой не везут…

      Прошли, почти не взглянув на лари с синей одамашкой-камкой[52], коротко постояли у ларя с бархатами: бурскими, литовскими и веницейскими.

      – Бархаты продают, разбойники, не в пример лучше московских: цвет рудо-желтой, золотным лоском отливает…

      Дальше и в стороне – ларь с сараем. Сквозь редкие бревна сарая из щелей сверкали на свет жадные чьи-то глаза. Ларь вплотную подходил к сараю. В сарай из открытого ларя – дощатая дверь, завешенная наполовину персидским ковром; по сторонам ларя – ковры удивительно тонких узоров. Боярин развел руками и чуть не уронил свой посох с золоченым набалдашником:

      – Диво! Вот так диво! Этаких ковров не зрел от роду моего, а живу на свете довольно…

      В ларе два горбоносых, высоких: один в черной шапке с меховым верхом, другой в черной мохнатой; из-под кудрей овчины глядели острые глаза с голубоватыми зрачками; оба в вывернутых шерстью наружу бараньих шубах.

      – Кизылбашцы[53], нехристи, – проговорил Ефим.

      Боярин оборвал дьяка:

      – Холоп! Спуста не суди: кизылбашцы – те, что парчой торг ведут, эти, думно мне, лязгины!..

      Один из горбоносых, выпустив изо рта мундштук кальяна, стоявшего за ковром на столике, закричал:

      – Камэнумэк, арнэлахчик! Мэ тхга март! Цахумэнк халичаннер Хоросаниц ев-Парскастанц Фараганиц!

      Снова бойко и хищно схватил черной лапой с острыми ногтями чубук кальяна и с шипеньем, бульканьем начал тянуть табак.

      – Сатана его поймет! Сосет кишку, едино что из жил кровь тянет… Ей-бо, глянь, боярин, со Страшного суда черт и лает по-адскому! – вскричал Ефим.

      – Запри гортань! Постоим – поймем, – упрямо остановился боярин.

      Другой горбоносый закричал по-русски:

      – Господарь, желаете ли купить девочку или мальчика?.. Еще продаем ковры из Хоросана и Персии

49

З е р – золото; б а р ф – ткань.

50

П а р ш – парча.

51

М е н г у н – деньги.

52

Камка из Дамаск

53

К и з ы л б а ш цы – персияне.