Хроника смертельной весны. Юлия Терехова

странно.

      – Так тому и быть. Что еще я могу сделать для тебя? – с любовью посмотрела на нее Моник. – Скажи мне!

      – Я не могу ничего у тебя просить сейчас, – прошептала Жики. – Это неправильно.

      – Правильно! – возразила Моник. – Другого случая не будет.

      – Я бы хотела привлечь к работе одного человека.

      – А с ним что не так? – слабо улыбнулась Моник.

      – Он убийца, – не вдаваясь в подробности, ответила Жики.

      – А-а-а, – протянула ее подруга. – Понимаю. Ты всегда была склонна к экспериментам.

      – Он мог бы быть полезен.

      – Степень его полезности покажет время…

      – Значит, ты не против? – удивилась Жики.

      – Против – не против…. Какая теперь разница, – вздохнула Моник. – Через сутки меня не станет, и мой запрет потеряет силу. Твоя ответственность, твое бремя. Ты что-то еще хотела спросить?..

      – Ничего от тебя не скроешь. Помнишь моего правнука – Себастьяна?

      – Младшего фон Арденна? Как же, как же! Очаровательный малыш. Просто ангелочек!

      – Ангелочек недавно получил диплом Universitätsmedizin[17].

      – О-о! – Моник закатила глаза. – Поздравляю!

      – Он хирург.

      – Прекрасно! – кивнула Моник.

      – Он хотел бы стать рыцарем Ордена.

      Моник насторожилась:

      – Зачем ему это?

      Жики не была удивлена реакцией подруги. Обычно врачи, работающие в Ордене, приходили по зову сердца, безмерно благодарные за помощь и поддержку, оказанные им Орденом в трагическую минуту. Но молодой мужчина, почти юноша, чья карьера только начинается, желает заниматься делом, суть которого – кровь и отчаяние – поразительно и странно!

      – Не понимаю, – пробормотала Моник. – Чего именно он хочет?

      – Arbeiten Feldverhältnisse[18].

      – Странное желание. Но если ты одобряешь…

      – Не одобряю, – покачала головой Жики. – Но он хороший мальчик. И если он настаивает на подобной карьере, значит, хорошо все обдумал. А врачи нам нужны – вечная нехватка.

      – Ему необходимо пройти ординатуру по военно-полевой хирургии, – заключила Моник. – Ты ж понимаешь – ему не аппендицит придется вырезать.

      – Он уже поступил. Как видишь, мальчик очень ответственный.

      – Как все фон Арденны, – тихо засмеялась Моник. – И самая лучшая из них. Жики…

      – Да, дорогая, я здесь.

      – Когда я в первый раз увидела тебя в лагере… помнишь?..

      – Конечно, – Жики на самом деле не помнила. Их с мамой прибытие в лагерь Генгенбах было сплошным черным пятном в ее памяти. Но она никогда не признается в этом. – Конечно, я помню, милая… Моник…

      – Я подумала тогда, что ты похожа на цаплю. Вернее, на птенца цапли – такая худая и длинная… Мне стало так тебя жаль. А позже, когда убили Мадлен[19], ты мне заменила сестру. Спасибо, что ты была у меня.

      – Сестра моя, – Жики сдерживалась из последних сил, – благослови тебя Бог…

      Моник пожала Жики руку: – Я ухожу… И ты остаешься одна… –

17

медицинский факультет университета(нем)

18

Работать в полевых условиях (нем)

19

Сестра Моник, погибшая в концлагере. См. «Хроника смертельной осени»