Хроника смертельной весны. Юлия Терехова

знали… если б только знали…

      – Мы прослушали протокол порученной вам акции, – продолжал голос. – Потрудитесь объяснить, почему вы отступили от сценария.

      Ему было нечего ответить, но даже если б он и нашел аргументы – как преодолеть судорогу, которая свела мышцы гортани и языка? Он не мог произнести ни слова.

      – Вы не проинформировали осужденную о причине, по которой ее приговорили к заточению. Ни слова о детях, над которыми она издевалась. Вы не предложили ей покаяться. Скорее всего, она вообще ничего не поняла.

      – Поняла, – прохрипел Доминик, наконец. – Уверяю вас, поняла…

      – Даже если и так, – отрезал голос, – нарушение сценария недопустимо. Женщину приговорили к двум суткам заточения – ровно на столько, на сколько она запирала детей – без воды и еды. Вы изменили место акции, оставили ее в холодном склепе. На улице была минусовая температура. У нее не было шансов выжить.

      – Да, – эхом откликнулся он.

      – Никогда не поверю, что вы просто ошиблись, – в голосе прозвучала некоторая насмешка.

      – Ошибся, – обреченно выдавил Доминик. – Просто ошибся.

      – Пусть так… Тогда вам, наверно, будет любопытно, что чувствовала она, умирая от гипотермии… Знаете, как человек замерзает? Я вам расскажу.

      – Не надо…

      – Сначала человек начинает дрожать. Потом его руки и ноги постепенно теряют чувствительность. Потом он понимает, что не может двигаться. Потом он засыпает. И, если его не отогреть, уже не просыпается никогда. А если отогреть, то, вполне вероятно, придется отнять ему конечности, так как…

      Неожиданно у него подкосились ноги, и он рухнул наземь: – Простите! – взмолился он в отчаянии. – Я не знаю, как это произошло, я был вне себя, когда представлял себе тех несчастных детей…. Простите…

      – Мы понимаем, что вы чувствовали, – голос, казалось, чуть смягчился. Мужчине померещилось, что зеркала немного сдвинулись – и он, а вернее, его отражение, стало чуть менее жалким, чуть менее сутулым.

      – И мы ценим таких преданных людей, как вы.

      – Спасибо, – воскликнул он. – Спасибо!

      – Тем не менее, – продолжил голос, – вам придется искупить свою вину. Исправить то, что вы сделали.

      – Разумеется! Я готов!

      – Вы слишком часто повторяете, что готовы… Насколько вы готовы на самом деле?

      – Испытайте меня! Дайте мне шанс!

      В зеркалах вновь почудилось некое движение: – Вы получите такой шанс. Но не надейтесь, что это будет легкий шанс. И если только мы узнаем, что вы проявили нежелание делать то, что должны….

      – Нет, нет… Я все сделаю… Приказывайте…

      – Молите бога, чтобы мы больше никогда не усомнились в вас…

      Июнь 2013 года. Лондонский королевский госпиталь

      – Поздравляю вас, доктор, – Грейс восторженно улыбалась, когда заросший и не выспавшийся начальник ввалился в кабинет. Всю ночь он провел в родильном отделении клиники, оттуда же позвонил ей с просьбой отменить утренние лекции и вот, счастливый, гордый, Булгаков принимал поздравления – Катрин родила сына. Роды продолжались десять часов