Концерт Патриции Каас. 4. Недалеко от Москвы. Жизнь продолжается. Марк Михайлович Вевиоровский

будет дальше?

      А дальше было вот что.

      Вернулась Ника с двумя большими узлами и строгой женщиной, назвавшейся Верой Кирилловной, матерью этой взбалмошной девчонки.

      Но когда Ника обняла Владика и сказала, что она теперь будет жить здесь, Вера Кирилловна окаменела, зашаталась и вышла.

      – Не бери в голову. Моя мама – это что-то! Шум еще будет, но ты не волнуйся.

      Влетел Гриша.

      – Владик, как ты тут? Привет, Ника!

      – Владик тут осваивается, а я остаюсь здесь. Ты все понял?

      – Я все понял, Ника. И я поздравляю тебя, Владик, с таким … приобретением.

      Гриша сказал это таким образом, что было совершенно непонятно – одобрил он происходящее или нет, но совершенно точно было то, что все будет совсем непросто.

      – Ах ты, паршивец!

      – Ты, Владик, учти. Ника очень добрая, но характер у нее – не приведи господи. Но если она положила глаз на тебя – то это все! Счастья вам. Если что, телефон вон на стене.

      А Ника уже стелила постель, на кухне появилась кое-какая посуда. Закипел чайник.

      – Иди сюда, – Ника специально сказала «иди». – Чай будем пить.

      Владик прикатился на кухню. Ника села на единственную табуретку.

      – Пусть вот с этого чаепития начнется для нас с тобой новая жизнь.

      – Ты подарила мне … я даже не могу сформулировать, что …

      – Важно, что мы – вместе. А еще утром я не знала о твоем существовании! Не удивительно ли это?

      – Я уже люблю тебя, Ника …

      – И я люблю тебя, Влад …

      Уля

      Сумбур встречи на аэродроме, суета …

      У приехавших не было кучи вещей, и был автобус, который довез их до города, до подъезда.

      Перед подъездом Гришу атаковали четверо рыжих мальчишек.

      Один из них с веселым воплем прыгнул прямо на Гришу и оказался девчонкой – в стороны торчали две рыжие косички.

      – Привет, Наташка! Привет, КЛМН!

      И Гриша степенно поздоровался с тремя мальчиками – такими же рыжими и такими же курносыми, как девочка, а девчонку легонько шлепнул по мягкому месту.

      Свиридовы всей гурьбой ввалились в квартиру Галиных и тут их всех в свои объятия приняли Василий Васильевич и Галина Игнатьевна.

      И как-то так получилось – даже странно? – что они все сразу перешли в квартиру Свиридовых, а перед Гришей осталась Уля.

      – Как ты выросла …

      Гриша протянул к ней руки и они обнялись.

      И стали целоваться, взахлеб, не отрываясь.

      – Ты задушишь меня! – смеялась Уля, обхватив его шею.

      – Ты задушишь меня! – вторил ей Гриша.

      – Ну, рассказывай …

      – Что? Как я скучал по тебе? Дай … твои губы …

      – А я тебе писала письма … и складывала … в ящик стола …

      – Теперь … я их почитаю …

      Они не могли нацеловаться.

      – А куда все ушли?

      Обнимая ее Гриша почувствовал, что острые лопатки исчезли, но зато нащупал полоску бюстгальтера – раньше этого не было. Тело Ули стало плотным и упругим, и его так хотелось гладить и гладить.