Фараон Эхнатон. Георгий Дмитриевич Гулиа

о случае, описанном в древнем папирусе времен Сенусерта Первого? Странный то был случай и весьма поучительный.

      – Что ты имеешь в виду?

      Фараон глубоко вздохнул. Он сказал:

      – Да будет тебе известно, Нафтита, что, по свидетельству мудрых, в давно прошедшие времена случались удивительные происшествия. Это сейчас ничему не дивятся люди. Они привыкли ко всему. А ведь человек не может жить не удивляясь. Утром он дивится свету божества, в полдень он дивится течению реки, а вечером – свету звезд. Так вот, в те далекие времена, когда в Кеми жили люди, способные удивляться, некий житель пустыни встретил говорящего льва.

      Царица усмехнулась:

      – Говорящего льва?

      – Представь себе! Говорящего человеческим голосом. И не обычно, как на рынках и площадях, а наречием особенным, обличающим в нем книжника.

      – Лев – книжник?!

      – Да, Нафтита, чего только не бывало прежде, в благословенные старые времена! Этот лев встретил пустынника и сказал ему: «Вот я перед тобой!» На что мудрый пустынник ответил: «Так же как и я перед тобой». Лев стал на задние лапы, чтобы подняться повыше роста человеческого. И крикнул: «Вот я каков!» Человек помедлил с ответом. Этот лев не очень пришелся ему по нраву. И человек сказал: «Уступи дорогу». Он сказал: «уступи», – а разве не было дороги слева и справа, сзади и спереди? В пустыне, где песок, – везде дорога. Лев казался озадаченным. Казался смущенным…

      – Смущенный лев?! – весело сказала царица. – Воистину, только в те незапамятные времена случались подобные чудеса!

      Его величество не обратил внимания на ее смех – немножко взвинченный, слегка искусственный. Его увлек лев, говорящий человеческим голосом, и пустынник, пытающийся одолеть зверя силою ума своего. И он продолжал:

      – Снова повторил пустынник: «Уступи!» Задумался лев и пропустил. Он сделал шаг в сторону, и пустынник гордо прошествовал вперед. Своей дорогой. И даже не обернулся… Ты знаешь, что стало со львом?

      – Нет.

      – Догадайся.

      Она запрокинула голову:

      – Лев съел пустынника.

      – Почему ты так решила?

      – Лев же!

      – Ну так что же? Лев, а смышленый. Вроде нашего Пенту…

      – …или этого верзилы Хоремхеба.

      – К слову сказать, верзила нас обороняет.

      – Ты в этом уверен?

      Фараон снова вскинул брови, точно они были у него на веревочке.

      – Я спрашиваю, – повторила Нефертити, – ты уверен?

      Он уклонился от ответа. Его величество сказал:

      – Лев заплакал…

      – Я очень сомневаюсь в тех, кто нас обороняет. И от кого обороняют? От друзей?

      – Лев залился горючими слезами…

      – Меня – от тебя?

      – Он плакал, как ребенок-несмышленыш…

      – Или тебя – от меня?

      – Ему опротивел белый свет.

      – Вот именно: опротивел!

      Фараон увлекся собственным рассказом:

      – Почему огорчился мудрый лев? Не потому, что был голоден и упустил свою жертву. Это полбеды! А потому, что так и не понял, о чем же думал пустынник… Мои враги, Нафтита, порою мне кажутся подобием того льва.

      В