По скользкой дороге перемен. От стабильности Брежнева до наследства Ельцина. Анатолий Панков

по-чёрному, отмокая в злачных местах после морского похода. Сами пили-ели, друзей и всех кого попало поили-кормили, женщинами наслаждались…

      О разгуле разврата в «рыбацкой столице» я понял, поселившись в гостинице объединения «Севрыба» – «Доме рыбака». Только я в своём номере залёг в постель, как вдруг рывком открывается дверь, бесцеремонно заходит дежурная. Молча оглядывает, как надзиратель в тюряге, и, убедившись, что «посторонних» нет, так же молча захлопывает дверь. Но я же помню, что запирал дверь на замок! Оказывается, здесь такой порядок: замки снаружи запросто отпираются служебной отмычкой, и в любой момент к тебе могут ворваться, дабы позаботиться о твоём моральном облике…

      Те, кто за неделю-другую просаживал все деньжата, тут же вставали в очередь на следующий рейс. Но охочих до рыбацких заработков – вся нищая страна, жди своей очереди. Но как-то же надо прожить до следующего рейса! А как – если всё внутри горит? Люди спивались, теряли человеческий облик, превращались в бичей.

      Это слово по-разному объясняют. Например, как «Бывший Интеллигентный Человек». Но это слишком красиво и нереально. А чаще – от английского слова «берег». Бич – это тот, кто застревает на берегу, без денег, без крыши над головой, без перспективы снова пойти в море. Кто же опустившегося человека рискнёт взять на борт в многомесячный рейс? Даже в самый короткий, на месяц – полтора, и то не рискнёт… Тем более при такой живой очереди желающих зашибить деньгу. Вот так и опускались люди на дно… И это в «благостное» советское время…

      Я устроился не на промысловое, а на поисковое судно. Прошёл медкомиссию, получил «Санитарную книжку моряка». Договорились, что проплаваю дней пять – шесть не более. А как обратно? «С попутным доберётесь», – успокоили меня. С попутным, так с попутным. Рыбакам в море виднее.

      Прибыл я на траулер «Симферополь» часа за два до отхода. Но в назначенный час судно не ушло. С берега капитана всё время донимали: «Доложите, почему не уходите?» «Старпом задерживается на берегу», – отмахивался Василий Алфертьев, моряк бывалый и спокойный. А пока старпом добирался, капитан угощал меня водкой, рыбой и чифирём. Такого крепкого чая я до тех пор не пил – ложка стояла в добротной гуще. Отчалили за полночь. Когда закончился… понедельник. Старпом тут не причём. Просто такая примета у моряков: в понедельник в рейс не выходить. Ну, и конечно женщин на борт не брать. В бога вряд ли верили, а вот в приметы… Ну так, на всякий случай…

      Загуляли мы крепко, по-моряцки. Проснулся я уже в открытом море. Да, и всё равно никакого Кольского залива я бы не рассмотрел – кромешная тьма. Вроде бы уже наступил день, но не понятный: то ли ещё не рассвело как следует, то ли уже темнеет. Вот так в сумерках, под нарастающий шум порывистого ветра, дождя и рёв волн прошёл первый день. Как выяснилось, самый спокойный день.

      В открытом море штормило: баллов семь – восемь. Наш траулер болтался, как Неваляшка. «Не перевернёмся?» – забеспокоился я. «Нет, – заверил капитан. – Траулер