Земля счастья. Виктор Громов

командование имеет и запасной план, в случае опасности отведет нас на восток, в сторону Феодосии и Керчи.

      Их привезли практически за город, на одну из возвышенностей, где уже кипела работа.

      Кривошеев им и еще нескольким солдатам, бывшим под его командование, приказал поступить в распоряжение инженера. Тот в целом обрисовал задачу, им требовалось копать окопы и готовить места для зенитных батарей, которые подвезут позднее.

      Несколько дней их рота под проклятым солнцем вгрызалась в скалы Севастополя. Место их расположения было такое, что они постоянно видели дорогу, ведущую с севера. Если в самом начале к городу двигались отдельные подразделения, то вскоре это были мощные колонны, в основном безоружных и раненых.

      – Видать, дела у наших на севере совсем плохо, – мрачно прокомментировал Архип.

      Затем их перебросили на другой участок, где располагались огромные орудия, то ли снятые с серьезных морских кораблей, то ли специально созданные для Севастополя. Несколько дней они укрепляли этот пункт. По вечерам их отвозили обратно в казарму, где успевали только добраться до кровати и тут же выключиться. Кормили в целом очень неплохо, во всяком случае, гораздо лучше, чем на марше, видимо, тыловые службы за несколько месяцев оправились от первоначального шока и организовали свою работу.

      – Сколько на берегу моря, а все ни разу не плавали на корабле, – однажды вздохнул Алексей.

      – А знаешь, что плавает, – с бывалым видом спросил Абрам, которого самого недавно на этом поймали моряки. Говно в проруби! А корабли по морю ходят.

      Как-то, когда они уже заканчивали установку и окапывание очередного орудия, примчался взмыленный Кривошеев и сказал Алексею идти в штаб полка. Тот удивился, чем он, простой солдат, может заинтересовать штабистов, но пошел.

      Временный штаб располагался на склоне одной из балок, где была разбита большая палатка и стояла чуть позади полевая командирская кухня.

      Внутри сидел за столом майор средних лет, с практически полностью седыми волосами и ухоженными усами, которыми тот, скорее всего, очень гордился.

      – Садись, Алексей. Ты уж извини, я к тебе буду по имени, звание твои да и возраст такие, что пока не заслужил отчества. Ну ничего, – он улыбнулся, – какие твои годы, еще все впереди.

      Где-то в сердце Алексея кольнула неприязнь. Ему было уже почти тридцать, а то, что к нему по имени-отчеству обращались очень уважаемые люди в Ленинграде и Москве, деятели культуры и один весьма высокопоставленный партийный чин, этому майору, наверное, было неизвестно.

      Он сел и внимательно и выжидающе смотрел на пригласившего.

      У того было очень неприятное лицо. Оно улыбалось и играло дружелюбием, манеры и речь тоже была направлены на то, чтобы расположить к себе, но все портили глаза. Его глаза были не просто холодными, а демонсративно ненавидели все, на что падал взгляд, будь то человек, чайник или какой-либо документ. И мало того, что просто ненавидели, а давали понять, что человек пытается использовать всех вокруг для собственной пользы и выгоды. Наверное, за всю жизнь