Вельяминовы. Время бури. Книга вторая. Часть девятая. Нелли Шульман

выборы. Надо встретиться с людьми, отвечающими за промышленность, рассказать о положении, в Мон-Сен-Мартене… – по словам инженеров, положение, в общем, могло быть и хуже. Немцы, при отступлении, почти ничего не разрушили, и не подорвали, но техника на шахтах и заводе, за почти пять лет оккупации, износилась и устарела. Надо было ставить новые подъемники, оборудовать новые комнаты отдыха, покупать новые автобусы, для доставки рабочих на сталелитейный завод, и вообще, как, со вздохом думал Гольдберг, приводить округу в порядок.

      – Ветку на Льеж восстановить, – усмехнулся он, – и узкоколейку, которая через плато на юг идет… – железная дорога начиналась в Аахене. Эмиль предполагал, что Германией, какое-то время, будет управлять оккупационная администрация союзников:

      – Ладно, – он, аккуратно, заносил все себе в блокнот, – об этом осенью можно позаботиться. Съездить в Аахен, встретиться с американцами, или кому западная часть Германии отойдет… – думая об осени, Эмиль не мог согнать с лица улыбку. После освобождения Мон-Сен-Мартена, Гольдберг, сначала, спал в пустующей палате больницы. Вернувшись из сторожки, после отпуска, как весело называла его Роза, жена немедленно перенесла его немногие вещи в барак, в свою комнату. За несколько дней Эмиль привык к лаю Гамена, по утрам, к топоту детских ног по коридору, к плеску рукомойника, и запаху омлета, на американском яичном порошке. Сирот поставили на довольствие армейской кухни, но Роза готовила детям сама:

      – И мне она сама готовит… – по выходным Роза приносила ему завтрак в постель. В дни работы школы, Эмиль поднимался с женой, помогая ей на кухне барака. К зданию пристроили отдельную комнату, для столовой. Он оглядывал ребятишек, многих из которых Монах знал в лицо:

      – Они все родителей ждут, с востока. Вернется ли, кто-нибудь… – Эмиль находил глазами черноволосую, кудрявую голову Маргариты:

      – А если Кардозо выжил? Имею ли я право лишать Маргариту отца? Он был плохим мужем, но хорошим отцом. Элиза тоже так говорила… – Эмиль посоветовался с женой. Роза дернула гладкой, белоснежной щекой:

      – Милый мой, ты слышал. Маргарита наследница крупнейших заводов Бельгии. Если он… – жена запнулась, – Кардозо, в живых остался, то ни о каком опекуне речь не пойдет. Он сюда вернется, и приберет все к рукам, до совершеннолетия Маргариты… – Эмиль считал Мон-Сен-Мартен своим домом, и такого бы никогда не позволил.

      Дети галдели. Роза, с дежурными по кухне, разносила на подносах свежий хлеб, с кубиками маргарина, армейское какао, с порошковым молоком, и порции каши, в алюминиевых мисках. Мальчики и девочки бегали в поселковую школу, раввин приходил заниматься с ними Торой и еврейской историей, Роза пела детям песни на иврите, обучала их языку, и рассказывала об Израиле:

      – И наших девчонок мы свозим в Израиль, непременно, – сказал ей Эмиль, – погостим у старых друзей, в кибуце… – он подмигнул Розе. Маргарита