Вельяминовы. Время бури. Книга вторая. Часть восьмая. Нелли Шульман

Авраам. Ты видишь, что он любит Циону. Девочка документы подделала, возраст себе прибавила, но Циона хотела, как лучше. Она хотела тебя найти… – Авраам прижал ее ладонь к своей щеке:

      – И нашла… – он тяжело вздохнул, – но Джону я лично все выскажу, насчет беспорядка, творящегося в его учреждении, если можно так выразиться… – рассказав Эстер о встрече с Джоном в Израиле, Авраам добавил:

      – Он, конечно, тогда мне хотел сообщить, что ты в Польше. Только я был не в настроении его слушать… – Эстер подумала:

      – Надо ему признаться, что я и Джон… Но зачем? Что было, то прошло, и больше никогда не вернется. Хотя Авраам говорил мне о Розе… – доктор Судаков коротко улыбнулся:

      – Она меня не любила, но я ей желаю счастья. Надеюсь, что она выживет, замуж выйдет… – Эстер скрыла вздох:

      – И о Монахе надо сказать. Ладно, потом. Сначала доберемся до Варшавы, найдем передатчик, узнаем, что происходит… – она заметила Аврааму:

      – После драки кулаками не машут, милый. Циону незачем… – Эстер замялась, – в таком состоянии в отряде оставлять… – Авраам, угрюмо, курил:

      – Блау мой ровесник. Чем он думал, когда Циона к нему на порог явилась? Впрочем, я уверен, что Волк ему тоже все высказал… – забрав у Авраама сигарету, Эстер затянулась ароматным дымком:

      – Слова сейчас не помогут, милый. Конрад всегда о Ционе позаботится. После войны они уедут в Израиль, поставят хупу, родятся дети… – она поцеловала забинтованную голову:

      – Он сделает все, чтобы Циона в безопасности оказалась… – отправлять девушку в Израиль, через оккупированную Европу, было невозможно. Авраам долго молчал:

      – Значит, она хотела от ребенка избавиться… – Эстер покачала его:

      – Я ее не виню, милый. Она на такое пошла, чтобы ближе подобраться к Максимилиану. Понятно, что она его не любит… – Эстер даже передернулась, – Циона знала, кто он такой… – Эстер вспомнила тоскливые, серые глаза девочки:

      – Или любит? Бедное дитя, она теперь всегда себя виноватой будет чувствовать. Если избавится от ребенка, и если его оставит. Однако Блау все ясно сказал… – пан Конрад не хотел ничего обсуждать.

      – Надо дождаться февраля, отправить ребенка в приют, – хмуро заметил Блау, – нечего здесь думать. Я отродье нациста воспитывать не собираюсь, а Ционе семнадцати не исполнится. Она все забудет. Как говорится, с глаз долой, из сердца вон… – Блау сплюнул на каменный пол пещеры:

      – Впрочем, я ее не неволю. Хочет держать при себе… – он сочно выругался, – пусть держит. Но тогда пусть идет на все четыре стороны. Она мне с чужим приплодом не нужна, тем более, с таким… – по упрямым глазам Блау, Эстер поняла, что уговаривать его бесполезно.

      Авраам, невесело, заметил:

      – Нельзя заставить мужчину принять чужого ребенка. Твои малыши, это другое дело… – он поцеловал руку Эстер, – они и мои дети тоже… – в пещере было тихо. Эстер чуть не прибавила: «Да и ты другой человек».

      Услышав предложение