Вельяминовы. Время бури. Книга вторая. Часть восьмая. Нелли Шульман

Тогда бы я успела вывезти всех из Голландии. Близнецов, Маргариту, Элизу. Элиза и Маргарита мертвы, а мальчишки пропали. И Монах мертв, скорее всего… – через две недели Эстер, в Тарнуве, ждал Шиндлер. Они выводили очередную группу с фабрик, герр Оскар приносил Эстер польские, надежные документы.

      – Первое августа… – она взглянула на свой немецкий, офицерский хронометр, со светящимися стрелками, – в столице сегодня акция начинается. Может быть, когда я туда доберусь, русские нас поддержат… – Эстер хотела сама, лично, сесть к передатчику:

      – У них есть связь с дорогим другом. Они могли получить сведения о том, где сейчас мальчишки… – десять дней назад, связник, ходивший в Краков, принес вести о взрыве в ставке Гитлера. Немецкие газеты в генерал-губернаторстве получали только немцы. Польские, коллаборационистские листки, подробностей не сообщали, напечатав только, что фюрера, спасло СС, его надежный щит. Выяснилось, что Максимилиан фон Рабе получил очередное звание и Железный Крест. Эстер очень жалела, что, в свое время, не убила эсэсовца:

      – Как я говорила Джону, мир бы от его смерти только выиграл… – она надеялась, что Генрих, в покушении, замешан не был.

      – Гитлер никого не пощадит, после такого… – пора было подниматься, и сменять часовых. К завтраку Эстер ожидала появления связного, с востока, следившего за передвижением русских частей. Она едва успела плеснуть в лицо ледяной водой, из таза. За прочной дверью землянки, раздался озабоченный голос: «Командир, у нас гости».

      Пан Конрад Блау смотрел на спокойные, уверенные пальцы женщины. Колец она не носила, ногти стригла коротко:

      – Она не замужем, наверное… – в запястья Блау врезалась прочная веревка, – о чем я думаю? Какие кольца в горной глуши, на базе партизан… – давешний поляк оставил опель у молчаливого крестьянина, вышедшего им навстречу, на ведущей вверх дороге. Машину загнали в полуразвалившийся сарай, где пахло куриным пометом. Заросший бородой поляк, по виду, был лесником. У сарая стояли ульи, мирно жужжали пчелы. Подняв крышку одного из ульев, предполагаемый лесник вручил эскорту, как мрачно думал Блау о поляках, отличные, немецкие офицерские пистолеты. Они с Ционой не успели попрощаться. Девушку и доктора Судакова, партизаны куда-то увели. Блау остался наедине с так называемым полицейским и его напарником.

      – Не советую вам совершать безрассудных поступков, – коротко заметил поляк, – пан Вацлав до войны держал первенство Польши по стрельбе. Он участвовал в Олимпийских играх, в Берлине… – пан Вацлав, угрюмый верзила, покуривал хорошую сигарету, из немецкого офицерского пайка. У закатанного рукава его рубашки Блау заметил синие цифры номера, из тех, что получали заключенные в концлагерях.

      – А вы чем занимались? – сам не зная почему, спросил Блау.

      – Я в цирке выступал, – сочно ответил поляк, – фокусы показывал. Ловкость рук, и никакого обмана, пан Конрад.