Майя. Просвет. Роман-дилогия. Макс Ирмелин

Странно, мне показалось, что я приревновал себя к ней.

      Майя вдруг быстро подошла к открытой двери, замерла на мгновение и позвала меня тихим голосом:

      – Герман…

      Я закрыл тотчас глаза, насторожился и не ответил.

      – Герман, ты спишь? – спросила бархатным голосом.

      Не дождавшись ответа, отошла от двери, выключила свет и покинула квартиру.

      «Ты же теряешь ее и можешь об этом сильно пожалеть, готов ли ты идти до конца?»

      «Ты заботишься обо мне, Блинк? Или просто провоцируешь?»

      Собственно, Блинком я называю голос, который спорит со мной. Мне иногда представляется, что я бываю совершенно не похожим на себя, и этот Другой возникает как голос так же внезапно, как и исчезает, поэтому я и назвал его Блинком, что значит мерцающий. Он-то и повадился комментировать мои чувства и мысли, связанные с нашими ношениями с Майей.

      Двенадцать дней подряд, просыпаясь, я ждал с нетерпением минуты, когда в повернутом в сторону коридора боковом зеркале трюмо появится выходящая из дальней комнаты Майя. А Блинк нашептывал, что она всякий раз при своем появлении становится все более привлекательной и желанной. Я вынужден был с ним соглашаться и поэтому хотел, чтобы она меня снова окликнула. Я бы сразу заговорил с ней и помирился, но она вообще перестала заходить ко мне в комнату. Одевшись и посмотрев перед уходом на себя в большое настенное зеркало, она бросала взгляд в проем распахнутой двери спальни, откуда я наблюдал за ней, и на мгновение, как бы в нерешительности останавливалась; будто хотела услышать что-то от меня или, может быть, даже чувствовала, что я уже не сплю и смотрю на нее, прикрыв веки, с таким же встречным ожиданием и непомерным упрямством. Я замирал в ту секунду и мысленно заговаривал с ней, но никак не мог пересилить себя, как будто что-то с неодолимой силой останавливало и заставляло страдать, – и она молча уходила, чтобы, вернувшись поздно вечером, тенью скользить по комнатам, не нарушая установившейся напряженной тишины.

      Благодаря этой многодневной паузе в отношениях, я вспомнил многие волнующие и печальные эпизоды нашей семейной бездетной жизни и начал понимать, что жил до сих пор как бы и не своей жизнью, потому что большая ее часть за десятилетним горизонтом отсутствовала в моей памяти. Я чувствовал себя запрограммированным. Даже прокручивая в памяти эти эпизоды, я мысленно нажимал на управляющие кнопки в мозгу, чтобы их проигрывать, останавливать, пропускать или повторять заново.

      Когда голос, который я назвал Блинком, переставал звучать во мне, я чувствовал себя застигнутым врасплох в ситуации полного одиночества и заброшенности. Я и раньше был одинок, но, видимо, не чувствовал этого, пока Майя была рядом. Мне стало не хватать ощущения ее безмятежного присутствия. Оказалось, что она присутствовала, даже отсутствуя. А теперь даже физически присутствуя, все равно отсутствует.

      Долгие праздничные майские дни, чтобы отвлечься от навязчивых мыслей,