Краповые погоны. Юрий Игнатьевич Орланов – Орлов

человека, одетого в робу, символизирующую своей расцветкой особо опасного. Позднее я много раз встречал таких людей, разговаривал с ними и ничего подобного уже не испытывал. Таковым было первое впечатление.

      Подошли к объекту.

      -Как заводить будешь?– спросил меня помощник по СРС, ефрейтор, держа пса на поводке.

      -Как обычно, по карточкам, ты что первый раз сопровождаешь?

      -Здесь первый раз. Я всё время на ЛЗУ-2 ездил.

      -Ну, здесь всё так же почти.

      Семьдесят человек спецконтингента стояли около меня у ворот КПП, дожидаясь, когда они, наконец, войдут на объект и, освободившись от назойливого конвоя, спокойно чифирнут перед работой.

      -Начальник, впускай быстрее, мороз всё-таки.

      -Может, по пятёркам зайдём?

      -Разговоры прекратите, сами себя задерживаете,– важничал я.

      Недалеко от меня в оцеплении стоял солдат, таджик по национальности, Задоев. Очень впечатлительный, эмоциональный, а на вид невысокий, худой, форма на нём висела, голенища сапог доходили почти до колена, из них выглядывали широкие солдатские брюки. Над ним жулики любили пошутить:

      -Что замёрз, соседушка? Автомат-то не вырони.

      -Да у него мешок на спине тяжелее его.

      -А мамке скажет, что пограничником служил.

      -Отставить разговоры,– прикрикнул я и начал по карточкам выкрикивать фамилии, понимая, что затягивать с этим нельзя.

      То же самое повторилось и во время съёма. Вышедшие из объекта в хорошем расположении духа осуждённые стали вновь подшучивать над Задоевым. Я зашёл в караульное помещение забрать караульные  принадлежности в чемоданчике и сказать находившемуся там солдату с рацией, чтобы выходил тоже. Вдруг я услышал душещипательные крики; кричали все, кто стоял в первых шеренгах, и не только они. Доносились испуганные возгласы:

      -А-а-а! Начальник! Ты что, командир?! Ты что?! Сержант!

      -Я выбежал из караулки и увидел людей, находившихся в абсолютной панике.

      Напротив них стоял Задоев с направленным на них автоматом, с искаженной от гнева гримасой на лице и вытаращенными глазами:

      -Перестреляю всех… Ложись! Пристрелю!

      Я понял, в чём дело. Он дослал патрон в патронник и держал палец на спусковом крючке, готовый в любую секунду дать очередь.  Быстрым шагом я подошёл к нему, отстегнул магазин от автомата, передёрнул затвор, патрон выскочил из патронника. Ещё немного, и он мог  нажать на спуск.

      Ему я не сказал ни слова, хотя знал, что за насечку на патроне придётся писать объяснение. Легко отделались.

      -Начальник, убери его отсюда!

      -Сами виноваты. Чтобы я больше не слышал ваших приколов.

      Меня удивило то, как сильно испугались осуждённые, какой ужас был в их глазах. Мне они даже показались трусами, хотя среди них все были рецидивисты со стажем: грабители, разбойники, убийцы, насильники, которые  имели за плечами