Для метро. Константин Викторович Рыбинский

славянская лесть! А Джим?

      – И Джим,– подавшись вперёд, ты положила голову подбородком в ладони, облокотившись локтями о стол, пальцы, сложившись в расслабленные кулачки, коснулись грустной улыбки. – Но фильм ведь не о нём, и не о «Дорз». Фильм о потере веры….

      – Вначале так, по-моему, и сказано….

      – Может быть, не помню…. Скорее всего, да.

      – Согласен. Людям свойственно разочаровываться в том, что было свято. Тогда было разочаровано целое поколение.

      – И пусть! Зато до этого оно было счастливо и верило, что сможет изменить весь мир!

      – Да. Они отращивали волосы, ездили автостопом, ели ЛСД и отрицали буржуазные ценности родителей. Но это не помешало им через 20 лет возглавлять правительства и корпорации, развязывать войны и пялиться по вечерам в телевизор.

      – И снимать отличное кино, писать великие книги и творить замечательную музыку. А ещё рожать детей и учить их добру.

      Я поднял руки:

      – Сдаюсь! Но, я всерьёз и не спорю с тобой! Я сам думаю так. Люди – разные.

      – То-то же! Бойся меня, зануда!

      Высокий блондин с усталой улыбкой принёс наш заказ. Я разлил тягучую водку из ледяного, покрытого инеем хрустального графина по миниатюрным рюмкам на тонких прозрачных ножках.

      * * *

      В одном маленьком городке моей невзрачной отчизны я и мой друг не спеша потягивали дешёвый болгарский бренди за столиком в небольшом кафе, над тёмной атмосферой которого, очевидно, работал мизантроп-минималист. Мой приятель с жаром расписывал мне достоинства нового супер-кара, что в очередной раз выпустили в полу мифической стране с манящим названием.

      Я поморщился:

      – Не понимаю. Ты с таким восхищением говоришь об этой груде железа, словно ждал её всю жизнь. И даже способен приобрести. А между тем, у нас нет денег, чтобы заказать ещё! Странный блеск в глазах человека, глядящего на фото дорогого автомобиля, или модной шубки из меха экзотического зверька, отдавшего жизнь за высоко поднятый нос какой-нибудь буржуазной твари, всегда казался мне рождённым гремучей смесью зависти и успехов мира рекламы.

      – Это не важно.

      Я расхохотался.

      – Это не важно, – повторил он с улыбкой. – Во-первых, я возьму ещё, не волнуйся! А во-вторых, пойми, дурень, в жизни человека должны быть не только цели, в ней должна быть мечта! И она, желательно, должна быть такой, чтобы её ни в коем случае нельзя было спутать с целью. Мечта должна быть практически не-до-сти-жи-ма. Наличие мечты и отличает человека от киборга, потому что она иррациональна.

      – Странные у тебя мечты….

      – Какие есть! – он криво усмехнулся, – Кстати, а у тебя есть мечта?

      Этот вопрос меня обескуражил. Я тщетно вглядывался в себя, не находя ничего похожего на мечту, если не считать смутного желания достичь Нирваны и стать бодхисаттвой в этом перерождении… Обидно. Вот у товарища, хотя и пошлая, но есть. У меня нет. Значит, я – киборг. Остаток вечера я был рассеян.

      Серым днём той запоздавшей весны я стоял у окна и смотрел сквозь грязное стекло на облезшую коробку дома напротив,