Неповиновение. Михаэль Бабель

меня.

      Огорчает, когда о человеке, заведомо думают не хорошее, а о государстве – хорошее. В кэгэбэшнях государство – идол. Мнение гомососной общественности в кэгэбэшнях: покушение – это разборки между нехорошими людьми.

      Я не ждал ответа.

      – Всего хорошего, – сказал я вежливо.

      – Всего хорошего, – сказал он вежливо…

      Прочёл мои книги тихий человек, которому грустно, чтó творится в государстве, и при встрече честно сказал:

      – Просто не верится, – он искал слова, но не искал моих глаз, – чтобы ни за что? Но ведь что-то было?

      – Как же! – отвечаю с сожалением за милейшего человека – угрозы полицейским, прокурорам, гражданам.

      – Были угрозы? – спросил он как бы невзначай.

      – Конечно, нет! – я рассмеялся не вполне естественно.

      А он грустно улыбнулся…

      Я решил больше так не отвечать, ведь человек всё равно останется при своём, если подумал такое даже после прочитанного.

      И только так решил, как тут же звонит один из крайних справа, заслуженный человек. Давно знал его мнение, что здесь не кэгэбэшня, а что-то другое нехорошее, но что здесь не убивают. Поговорили вокруг да около меня, и когда в разговоре дошло до заветного «за что», я ответил: «Морду хотел набить одному». Он помолчал, оценивая серьёзность преступления и свою позицию относительно меня. А я подумал о том, что он подумал…

      Другой крайне правый, тоже заслуженный человек, которого кэгэбэшня даже охраняет, чтобы он долго жил и всегда оставался крайне правым, чтобы никто не вылезал правее его, узнал от меня о покушении, возмутился ласково: «Да кто ты такой?! Кому ты нужен?!» Возмутился, что кто-то хочет незаслуженно оказаться правее его.

      А я не виноват – покушаются не на меня, а на моё писательство, до которого мне ещё расти и расти.

      Суд – это один из инструментов в арсенале кэгэбэ от убийства до оболванивания.

      В кэгэбэшнях открытие суда говорит всем: это не писатель, а нехороший человек.

      Сфера оболванивания кэгэбэ расширилась до космоса, из которого чекисты-космонавты ещё до кэгэбэшного суда разъясняют, что место писаки в психушке.

      В той кэгэбэшне была похвала "хороший человек".

      Хорошие хотели быть хорошими. Многие были готовы умереть, покончить с собой, лишь бы не попасть в нехорошие.

      Но уничтожалось еврейство, и у евреев появились тоже нееврейские идеалы быть хорошим человеком.

      И я написал рассказ «Я буду хорошим человеком».

      Я окончил школу, и папа сказал:

      – Кем ты ни станешь, главное – быть хорошим человеком!

      – Хорошо, – сказал я.

      – Так кем ты хочешь стать?

      – Хорошим человеком.

      – Молодец! А всё-таки?

      – Что «всё-таки»?

      – Кем ты всё-таки хочешь стать?

      – Хорошим человеком.

      – Но как?

      – Как все.

      – А-а, хочешь дальше учиться?

      – Конечно.

      – На кого?

      – На хорошего человека.

      – Но такого нет института… и этому не учат…

      –