Зажечь огонь. Светлана Николаевна Бардина

равнодушный тон болезненно отразился на самолюбии Маргариты. Как все изменилось за эти три дня, как запуталось! «Какой же ты – настоящий, Максим Ковалев? Манящий пальцем в машину или развешивающий под окном шары? Несущий кофе в постель или грозящий неприятностями? Камень в мягкой оболочке, или пух в железном чехле? Попробуй, разбери теперь, где тут ложь, а где истина! И стоит ли мне ломать над всем этим голову?»

      Молчание затягивалось и становилось для обоих невыносимым. Нужно было что-то срочно сказать, и Маргарита вспомнила: – Игорь развесил шары под окнами детского отделения…

      – Надеюсь, дети будут гораздо искреннее в проявлении своих чувств. – Исказив губы в кривой усмешке, Макс спрыгнул с подоконника и почти выбежал из палаты.

      Вместе со щелчком закрывшейся двери, силы разом покинули Маргариту. Напряжение последних двух недель, наконец, вырвалось наружу, и крупные слезы неудержимым потоком полились из глаз. Неизвестность исхода операции, страх за свою жизнь, волнение за судьбу дочери, и это нежданно-негаданно свалившееся знакомство, с которым приходится так трудно бороться – все вместе оказалось слишком большой ношей даже для такой стойкой женщины, как Маргарита. Перед ней в безумном калейдоскопе мелькали то счастливая Оля, то сцепивший зубы Макс, то внимательно вглядывающийся Игорь. Потом улыбка Оли сменялась на грустную растерянность, Макс прижимал ее руку к небритой щеке, а доктор заливался радостным смехом. Чувства все время менялись, но набор персонажей оставался неизменным. Когда душа освободилась от переполнившей ее тяжести, и на ресницах замерли последние слезинки, из груди Маргариты вырвался прерывистый вздох, возвестивший о долгожданном успокоении. «Пусть все идет, как идет, и пусть все будет, как будет!» – прошептала она себе, и впервые за последнюю неделю, уснула, не прибегая к помощи лекарств.

      А Максим искал успокоение совершенно иным способом. Который день подряд, он проводил вечера в безудержном порыве заглушить терзающую душу боль алкоголем, шумной компанией и новыми впечатлениями. Он был неистощим на шутки и развлечения, поглощал немереное количество горячительных напитков, а утром, выбираясь из чужой постели, опустошенный, еще отчаяннее стремился увидеть Маргариту, и еще больше изводился, не позволяя себе поехать в больницу, дабы она не увидела следы его ночных разгулов.

      В свое время Максим счастливо избежал состояния безумной юношеской влюбленности. Его первое столкновение с этим чувством закончилось, не успев толком начаться. Он легко отделался тремя сутками добровольного заточения в собственной комнате, посвященными размышлениям о том, как несправедливо устроена жизнь. И потом только посмеивался над приятелями, терявшими голову от любви и совершавшими, по его мнению, одну глупость за другой. Кстати, неудачная попытка обратить на себя внимание симпатичной особы из параллельного класса имела и положительную сторону: перед тем, как удалить фотографию насмешницы из телефона, Максим поклялся, что обязательно добьется высокого положения, причем, без папиной помощи. Выбрав цель, младший Ковалев ни