Девочки. Эмма Клайн

ты будешь делать, если учитель захочет с тобой переспать, как мистер Гаррисон – с Патрисией Белл?

      – Она вся сморщенная, культя его, – сказал Питер. – Розовая.

      – Отвратительно, – отозвался Генри. Он даже головы не повернул, уставился на экран с вертевшимися вишенками. – Хочешь убивать людей, так не жалуйся, если эти люди тебе бомбой ноги поотрывают.

      – А он, кстати, ей гордится, – сказал Питер, повысив голос, щелчком сбросив окурок на пол. Поглядел, как окурок гаснет. – Показывает ее всем. Вот где шиза. Их разговор приобрел драматичный оборот, и меня тоже потянуло на драму. Я разгорячилась от алкоголя, накрутила себя до жжения в груди и уже перестала отвечать за свои действия. Я встала. Мальчики даже не заметили. Они обсуждали фильм, который смотрели в Сан-Франциско. Название было знакомое, но у нас этот фильм не показывали, потому что он вроде как был неприличный, хотя я не помнила почему.

      Когда я наконец, уже став взрослой, посмотрела этот фильм, меня поразила осязаемая невинность постельных сцен. Аккуратный бугорок жира над лобковыми волосами актрисы. Как она смеялась, прижимая голову капитана к миленьким, висящим грудям. Это была добродушная похабщина, эротика, где было место и веселью. Не то что фильмы, которые пошли потом, когда девочки морщатся и ноги у них безжизненно болтаются.

      Генри закатывал глаза, непристойно вываливал язык. Изображал какую-то сцену из фильма.

      Питер рассмеялся:

      – Извращенец!

      Они гадали, по-настоящему актрису трахали или нет. Похоже, им было наплевать, что я тут стою.

      – Видно было, что ей нравится, – сказал Генри. – О-о-о, – простонал он высоким женским голосом, – о-о-о, да-а, ммм!

      Он принялся долбить бедрами игровой автомат.

      – Я смотрела этот фильм, – вырвалось у меня. Мне нужно было как-то вклиниться в их разговор, пусть даже и соврав. Они поглядели на меня.

      – Так-так, – сказал Генри, – тень подала голос.

      Я покраснела.

      – Смотрела? – недоверчиво спросил Питер.

      Я сказала себе, что это он просто за меня волнуется.

      – Да, – ответила я. – Чумовой фильм.

      Они переглянулись. Неужели я вправду думала, что они поверят, будто меня кто-то подбросил до Сан-Франциско? Что я поехала смотреть фильм, который был, по сути, порнухой?

      – Ну, – глаза у Генри заблестели, – и какая сцена тебе понравилась больше всего?

      – Про которую ты рассказывал, – сказала я. – С девушкой.

      – Ну а в ней-то что именно понравилось? – спросил Генри.

      – Отстань от нее, – беззлобно сказал Питер.

      Он уже заскучал.

      – А про Рождество тебе понравилось? – не унимался Генри. Его улыбка меня обнадежила, я поверила, что мы с ним по-настоящему разговариваем, что я сдвинулась с мертвой точки. – Елка огромная? Куча снега?

      Я кивнула. Почти веря в собственную ложь.

      Генри рассмеялся:

      – Фильм снимали на Фиджи. Там все на острове