Самые знаменитые произведения писателя в одном томе. Рэй Брэдбери

а в жарком неподвижном воздухе, в остром запахе звериных следов, порхали бабочки из тончайшей розовой ткани! Слышался звук, как от огромного, копошащегося в черной пустоте кузнечных мехов роя пчел, – ленивое урчание сытого льва. Слышался цокот копыт окапи и шум освежающего лесного дождя, шуршащего по хрупким стеблям жухлой травы. Вот стены растаяли, растворились в необозримых просторах опаленных солнцем лугов и бездонного жаркого неба. Животные рассеялись по колючим зарослям и водоемам.

      Время детской передачи.

      Пять часов. Ванна наполнилась прозрачной горячей водой.

      Шесть, семь, восемь часов. Блюда с обедом проделали удивительные фокусы, потом что-то щелкнуло в кабинете, и на металлическом штативе возле камина, в котором разгорелось уютное пламя, вдруг возникла курящаяся сигара с шапочкой мягкого серого пепла.

      Девять часов. Невидимые провода согрели простыни – здесь было холодно по ночам.

      Девять ноль пять. В кабинете с потолка донесся голос:

      – Миссис Маклеллан, какое стихотворение хотели бы вы услышать сегодня?

      Дом молчал.

      Наконец голос сказал:

      – Поскольку вы не выразили никакого желания, я выберу что-нибудь наудачу.

      Зазвучал тихий музыкальный аккомпанемент.

      – Сара Тисдейл. Ваше любимое, если не ошибаюсь…

      Будет ласковый дождь, будет запах земли,

      Щебет юрких стрижей от зари до зари,

      И ночные рулады лягушек в прудах.

      И цветение слив в белопенных садах.

      Огнегрудый комочек слетит на забор,

      И малиновки трель выткет звонкий узор,

      И никто, и никто не вспомянет войну:

      Пережито-забыто, ворошить ни к чему.

      И ни птица, ни ива слезы не прольет,

      Если сгинет с Земли человеческий род.

      И весна… и весна встретит новый рассвет,

      Не заметив, что нас уже нет.

      В камине трепетало, угасая, пламя, сигара осыпалась кучкой немого пепла. Между безмолвных стен стояли одно против другого пустые кресла, играла музыка.

      В десять часов наступила агония.

      Подул ветер. Сломанный сук, падая с дерева, высадил кухонное окно. Бутылка пятновыводителя разбилась вдребезги о плиту. Миг – и вся кухня охвачена огнем!

      – Пожар! – послышался крик.

      Лампы замигали, с потолков, нагнетаемые насосами, хлынули струи воды. Но горючая жидкость растекалась по линолеуму, она просочилась, нырнула под дверь, и уже целый хор подхватил:

      – Пожар! Пожар! Пожар!

      Дом старался выстоять. Двери плотно затворились, но оконные стекла полопались от жара, и ветер раздувал огонь.

      Под натиском огня, десятков миллиардов сердитых искр, которые с яростной бесцеремонностью летели из комнаты в комнату и неслись вверх по лестнице, дом начал отступать.

      Еще из стен, семеня, выбегали суетливые водяные крысы, выпаливали струи воды и возвращались за новым запасом. И стенные распылители извергали каскады механического дождя. Поздно. Где-то с тяжелым вздохом, передернув