Соленое детство в зоне. Том II. Жизнь – борьба!. Николай Углов

от Липецка. Неделю живём в глухой деревушке. Лето. Тепло. Лопухи и крапива в их усадьбе напоминают мне о Вдовино. Вечера тихие; на дальней улице слышна постоянно гармошка – там танцы. Мы не ходим. Влюбляюсь в Лёшкину сестру Машу. Полноватая, простая, в ситцевом цветастом платье, немного косит одним глазом. Гуляем в тени огромных ив на берегу пруда. Фотографируемся в поле, лесу, в огороде. Отъедаемся молодой картошкой с молоком. Ходим под руку вечерами по тёмным улицам села втроём. Разговариваем, спорим, поём песни и частушки, читаем стихи. Мне кажется, что я тоже нравлюсь Маше. Остались на всю жизнь любительские фотографии с ней! Как она устроилась в жизни? Тоже пытался искать, но не было ответа. Через неделю уезжаем с Лёшкой теперь ко мне на Кавказ. Там напрочь забываю о Маше. Теперь не так истосковался по матери, друзьям и своему городу. Но всё равно приятно приехать в свой дом, где не был почти год.

      Мать ежедневно готовит нам на завтрак молочную пшённую кашу. Лёшка каждое утро говорит, садясь за стол:

      – Люблю кулеш!

      Я передразниваю:

      – Кулеш, кулеш! Какой кулеш? Это пшённая каша!

      Но Лёшка стоит на своём. Мы с ним ещё больше сдружились и теперь не расстаёмся. Хороший парень! Душевный, простой, бесхитростный. Неделю показываю город, парк, горы; ходим на озеро купаться. После отъезда Лёшки включаюсь в домашние дела.

      Произошёл случай, когда я, как никогда, был на грани жизни и смерти, но Бог опять меня спас. За городом, километрах в тридцати, есть посёлок Терезе. За ним далеко в горах кисловодчанам выделялась земля под посадку картофеля. У нас было десять соток. Филипп Васильевич объяснил мне, как найти наш участок. Поехал рано утром на автобусе. Тяпку обернул тряпкой. Затем пешком несколько километров в горы. Нашёл участки и бирку с надписью «Пастухов». У всех картошка давно подбита, а у нас заросла сорняками. Надо было прополоть, а затем окучить все десять соток. Для меня это мелочь! Я привык в Сибири к такому труду. Работаю, как одержимый. Прополол, и тут только дошло, что могу не справиться с заданием: не взял с собой ни воды, ни еды! И мать прохлопала! Жара. Пить и есть страшно хочется, но терплю. Изо всех сил работаю тяпкой. Уже невмоготу, падаю от усталости. Ободряю себя:

      – «Ну, ещё чуть-чуть! Меньше двух соток окучивать осталось! Ну, потерпи! Выдержи! В Сибири бывало гораздо хуже! Давай, не распускай нюни»!

      Голова кружится от голода. Солёный пот разъедает глаза. Наконец, уже вечером, закончил. Бегу с горы – успел на последний автобус. Мест нет. Стоять придётся все тридцать километров. Асфальта ещё не было, и автобус подпрыгивает на ухабах – мне плохо. Остановок много, едем медленно. Людей, как назло, много. Так и не удаётся присесть. Мне всё хуже и хуже. Думаю:

      – «Когда это кончится? Только бы дотерпеть! Что со мной творится, не пойму»!

      Показался, наконец, город. Перед глазами плывут круги. Сознание временами покидает меня, но я изо всех сил держусь за поручни, стараясь не завалиться на людей. На меня косятся. Наконец, как в полу тумане первая остановка – проспект Победы. Иду к выходу, теряя сознание. Последнее помню: из автобуса