Узник Петропавловки и четыре ветра Петербурга. Эка Парф

это видишь?

      – Вижу что? – она обернулась к сыну. – Да вижу. Сотню раз уже видела.

      Николя обернулся к матери с горящими глазами.

      – Он шевельнулся! – выпалил мальчик.

      – Три часа ночи.

      – Говорю тебе, он шевельнулся!

      – Три. Часа. Ночи. – напомнила Ирина Фёдоровна.

      – Да я сам видел!

      – Весь в отца. Такой же приколист, – кивнула женщина.

      – Но… Ай! – Николя отвернулся от матери и проводил то ли медное, то ли бронзовое изваяние взглядом.

      – Не думала, что скажу тебе это снова, но, очень тебя прошу, – спи!

      Он смотрел в окно до тех пор, пока памятник не скрылся из виду. Николя схватился за голову. Тот ночной кошмар так и не выветрился из его головы. Час назад он был уверен – это был просто плохой сон. Никого в его комнате не было и не могло быть. Ему просто приснился кошмар – со всеми бывает. Теперь, увидев как памятник Петру I почти сошёл со своего коня, дабы прогуляться по залам близлежайшего замка, Николя начал верить, будто ночное происшествие – не кошмар вовсе.

      – Тогда что? – вслух спросил сам себя он.

      – Ты что-то сказал?

      – Нет, – рассеянно ответил юноша.

      Николя откинулся на спинку кожаного автомобильного сиденья и моментально уснул.

      Три двери автомобиля одновременно захлопнулись. Николя пересел на заднее сиденье. Ирина Фёдоровна уселась на пассажирском сидении, водительское место занял Георгий Александрович.

      – Может, всё-таки я поведу? Ты поспишь?

      – Хорошая шутка. Пока ты за рулём, поспать мне точно не удастся.

      Георгий Александрович отрегулировал сиденье, зеркала, руль и они уехали с парковки аэропорта.

      Крупный и высокий отец семейства совсем переиначил обстановку в салоне. Слева от Николя теперь вовсе не осталось места. Всё пространство занял папа. Это был очень крупный мужчина. Его появление сложно было бы не заметить. Родись Георгий Александрович на несколько столетий раньше, его бы обязательно прозвали богатырём. Николя повезло унаследовать конституцию со стороны Ирины Фёдоровной – спортивной и невысокой. Что до её супруга, то уже этим утром жена посадит его на очередную диету.

      Настроив всё под себя, он в водительском кресле уехал чуть ли не целиком в салон.

      За окнами постепенно светало.

      – Знаешь, что этот товарищ учудил? Он мне начал заливать про живых статуй, – успела доложить Ирина Фёдоровна до того, как её одолел страшной силы зевок. – Как ты когда-то.

      Зелёные глаза Георгия Александровича бесстрастно уставились на пустую дорогу до Санкт-Петербурга. За плечами у него двенадцать часов перелёта, сутки в зале ожидания задержанного рейса и целая неделя не самых продуктивных переговоров с «их тайскими коллегами».

      – Ха, – задумчиво отозвался Георгий Александрович. – И что на этот раз?

      – Как что. Он мне сказал, что памятник двигается.

      Оленев-старший задержал взгляд на отражении Николя