Сказка жизни. Mike Lebedev

Филимонов со всей почтительностью к бывалому ветерану дисциплинированно ответил:

      – Три-два, Себастиан Лукианович. И, кажется – в нашу пользу…

      Это была ошибка, и он понял это сразу. Себастиан Лукианыч замер как вкопанный, взор его затуманился, и он принялся напряженно всматриваться вдаль, параллельно водя мечом в вытянутой руке и что-то беззвучно шевеля губами. Жилы выступили на лбу, зубы сжались до скрежета, костяшки пальцев побелели – и он яростно выкрикнул, едва не набросившись на Филимонова с кулаками:

      – Какой еще «три-два»?! Откуда еще «в вашу»?? Соображаешь вообще? Тебя Саныч привел? Сегодня же запрошу, чтоб гнал в шею… откуда «в вашу»… Да вас же больше на одного!!..

      Морихей Уэсиба, помимо непосредственно трансцендентальной и духовной, заведовал и материальной частью процесса и решал за учеников организационные вопросы. В тот день О-сэнсей вознамерился собрать с них монеты в счет аренды помещения для медитаций, но не знал, кому поручить это щепетильное дело: все ученики как раз жаждали побороться за место подле Учителя и в этом возвышенном состоянии были слишком далеки от реальности. Тут, откинув шелковый полог с изображением Будды, в помещение вошел еще один ученик. Неделю назад он поднял за один раз слишком много магических сутр и ходил теперь согбенный, словно юноша, почтительно склонившийся перед мудростью Ветерана. На душе ученика лежала печаль: вместо познания Просветления тренировки ему предстояло лишь наблюдать за ним со стороны, задумчиво куря побег молодого бамбука. Неожиданно лицо Морихея Уэсибы озарилось догадкой.

      – Ученик, ты ли это? – удостоверился он, – Ты, золотая кисточка нашей Школы, что лучше всех складывает мои иероглифы в так называемые «конспекты» и имеет твердое намерение затем сам сделаться по ним Учителем? То есть, выражаясь фигурально – выехать на моем багаже?

      – Все это так, О-сэнсей. – с достоинством подтвердил ученик, подыскивая новый эпитет, дабы описать прозорливость учителя.

      – Раз так, – воскликнул Учитель, – Значит, ты и лучше всех запишешь за учениками сданные ими монеты!

      «Истина – как Сказка: она открывается мгновенно и вся целиком. У каждого в Сказочном мире свое дао…» – аккуратно записал на рисовой бумаге ученик.

      …Филимонов удобно устроился на берегу Молочной реки, задумав погрузиться в состояние «бокетто», то есть «пристального и бессмысленного смотрения вдаль». Он вычитал про такое слово в одной умной книжке и решил испытать его на практике – как неожиданно сбоку к нему подсел Илья Муромэц и, довольно бесцеремонно руша предвкушаемую гармонию с миром, спросил:

      – Филимонов, а скажи честно: когда ты понял, что характер у тебя – такой же как у Себастьян Лукианыча, то есть полное гов.. ну, в смысле, я хотел сказать – твердый, неуступчивый в единоборствах и по-спортивному злой? А?

      – Я-то когда понял? – опешил Филимонов, все