Сказка жизни. Mike Lebedev

и не узнает! Проходит минута – и появляется… брючки отглаженные, рубашка белая, кок взбит и набриолинен, башмаки блестят, весь из себя такой – о, это сразу ясно: явился благородный герой, спаситель мира! Главное, ну что там – один выход на замену, причем в апреле, даже не в сентябре, он даже до середины поля вальяжным шагом дойти не успел… а все туда же…»

      Разумеется, особых стимулов расти и развиваться над собой у такого персонажа находится немного. Спокойно проходя по специально очерченной квоте в основное действие, он мигом успокаивается, если вообще когда-то волновался, и начинает оказывать на окружающих тлетворно-разлагающее влияние. Все попытки Старого сказочника усовестить и каким-то образом встряхнуть персонажа натыкаются на глухую стену непонимания и вялые отнекивания «С моей берестяной грамотой меня везде возьмут…» А после того, как от политики пряника Сказочник переходит к политике кнута – слово берут многочисленные друзья героя, помощники и советчики по жизни, слетающиеся как мухи на варенье в знойный июльский день. В один голос они начинают жужжать герою песню «Ты самый лучший, тебя просто не понимают и не ценят, все вокруг – бездарные завистники, специально хотят взять на твое место какого-то заезжего хапугу, гноят посконные кадры…» и тому подобное. Итог неизменно плачевен: достоянием гласности становится тот факт, что в своей берестяной грамоте он по злодейскому наущению убавил пару-тройку лет, чем и сделал себе имя, громя безусых юниоров, хотя сам уже брился дважды на день, и суковатая палица его висела до колен, или аналогичный казус. Лже-герой, выпив половину крови Сказочника, под улюлюканье сходит со сцены, но поздно: микроклимат нарушен, зерно сомнения посеяно и жребий брошен.