Сказка жизни. Mike Lebedev

перейти. Так что стой теперь жди, пока ребята вымоются, переоденутся и разойдутся. А ты стой. Как все уйдут – так я тебе сигнал подам. Понял?

      И Филимонов, что характерно – тоже все и сразу понял…

      – …и чего Олексич? – Филимонов в любопытстве даже подался вперед.

      – Да свел я тут с ним одного прощелыгу на предмет… Ну ты знаешь, разные там разоблачительные материалы, в чем-то даже иной раз и порочащие… И про героев, и про злодеев, а то и про дам сердца, что дюже охочей до сладкого и жареного аудитории особенно по вкусу. На предмет, значит, ориентировочной стоимости подобного заказа. А Гаврило Олексич еще развернулся так, взгляд устремил вдаль, дескать, не вполне понимаю сути беседы, хотя, как ты догадываешься, никогда не брезговал. А потом веско так процедил, вот прямо сквозь зубы:

      – Слово – серебро. Молчание – золото…

      – Уверенно, – согласился Филимонов.

      – Вот ты понимаешь теперь, когда человек знает себе цену! Ладно. С Себастьян Лукианычем тоже тут отдыхали культурно на прошлой неделе. Между прочим, кланяться тебе передавал…

      – Да ну! – изумился Филимонов.

      – Нет, ну как сказать «передавал»… – поправился Старый сказочник, отчасти возвращая Филимонова в реальность, – …насколько и что можно «передать» человеку, который находится непонятно где, неизвестно когда объявится, да и объявится ли вообще, в каком виде и общем душевном состоянии. Но спросить – спрашивал, а как же…

      Себастьян Лукианыча Старый сказочник всегда приводил в пример, и не только Филимонову. Дескать мол, все вы тут, спору нет, молодцы, кругом лауреаты и обладатели, и трижды победители – но вот полный кавалер Большого Сказочного Шлема он посреди вас такой один. А все почему? Потому что главное в этом деле – Характер…

      Характер у Себастиан Лукьяныча и в самом деле был не сахар. Даже во время разминочных, подготовительных сражений и при наличии наперед заданного четного количества участников – он ухитрялся разделить их на отряды так, что в его составе бойцов оказывалось неизменно на два-три больше, чем у противоборствующей стороны. Причем бойцов исключительно высшей и первой категории. А когда кто-то из оппонентов набирался-таки смелости и тактично обращал на это внимание – Себастьян Лукианыч тут же выкрикивал свое любимое:

      – Слышь, Телогрейкин! Ты посмотри на моих! Один с похмелья, этот с травмой, этот вообще после работы – да они меч толком держать не могут. Руки трясутся, ты попробуй так… У тебя вон – все свеженькие как огурцы! Или ты хочешь себе еще одного забрать? Ты давай, реши уж, определись для себя – ты сюда играть пришел или выигрывать?! Ну так и стой, борись… а то ишь… А хотите всегда побеждать – оформляйтесь вон хоть в шпионские романы, в детективы какие…

      В тот раз из-за празднования Дня линейной независимости сдвинулось привычное расписание – и у кромки поля битвы под тяжелым, пасмурным небом