Ночной солдат. Армейские новеллы. Роман Иванов

это гнетущее состояние дохлой растерянности с сопливым чувством вины, тупо точило его, съедало изнутри, разом придушило былую легкость и отзывчивость. Он, до посинения, сжал рукой металлическую дужку кровати.

      С момента призыва, он прилагал неимоверные усилия в намерении покончить со своими слабостями, выработать в себе их антиген, не дать им просочиться в его волю и характер. Тренировал свой иммунитет к предательской дрожи в теле и ногах, к малодушию в критических ситуациях. Предельно добросовестно относился к исполнению своих служебных обязанностей, а в сложной для себя обстановке старался принимать грамотные и обоснованные решения. Став сержантом, со всей серьезностью принялся обучать солдат необходимым навыкам, не допускал насмешек и верховенства, из-за чего порой был излишне придирчив. Знал на зубок материальную часть и правила использования вверенного вооружения и военной техники. Даже бывалые командиры дивились его расторопности и сообразительности. Ставили в пример его пунктуальность, трудолюбие, аккуратность.

      Он боролся и противостоял душевным «несовершенствам» в каждый момент своего существования. С ненавистью и настойчивостью выжигал недостатки, был требователен к себе, чтобы, наконец, предстать перед другими выдержанным, смелым и стойким.

      Но за этим «рубежом прекращения огня» по-прежнему прятались его заскорузлые комплексы и очень тонкие, легкоранимые области души. Любящее сердце подсказывало, что способность проявлять ласку и доброту, порой и в непростых для себя условиях – не слабость, но понимание. Ведь продолжать оставаться человеком, это такой же подвиг, как и спасти малого ребенка из пылающего жилища.

      Но что-то сломалось в его далеко недетской душе и срастаться не хотело. Требовалось время, а сейчас-то как раз его и не было.

      – Да ты ли это? Или от чрезмерной похвалы у тебя аорту перетянуло? – поддела Татьяна, тем самым безотчетно разорвав невидимую ниточку, что связывала ее с Загорским.

      – Не начинай. Трудности есть, но они в пределах существующей в войсках нормы по поддержанию боевой и мобилизационной готовности, – формально-уставным языком возразил Загорский. Он сложил руки на груди и куда-то поверх таниной макушки твердил давно заученный текст. – Признаков нервно-психической неустойчивости не выявлено, мероприятия по психологической адаптации военнослужащих к условиям военной службы – пройдены. Я остаюсь командиром, мне до сих пор доверяют и гостайну, и коды, и ключи от КХО6, и здоровье личного состава! Страна в надежных руках…

      – Да я и не сомневалась, милый. Только зачем мне это всё? Я не твой личный состав и здесь не ради несчастной гостайны… А только из-за тебя.

      – Зачем ты приехала?

      Вопрос прозвучал глухо. Загорский тяжело посмотрел на Татьяну, и челюсти заходили у него под смуглой кожей.

      Девушка поправила блузку и поднялась.

      – Я

6

КХО (воен.) – комната хранения оружия