Время-судья. Татьяна Полякова

тебе, конечно, видней.

      Я слушала вполуха, прикидывая, как начать разговор. Ясно, что будет он нелегким для нас обоих.

      – Пойду переоденусь, – сказала я, трусливо оттягивая время. – Поставь, пожалуйста, чайник.

      Я отправилась в свою комнату, а папа сказал вдогонку:

      – Как ты смотришь на то, чтобы пообедать сегодня в «Веранде»? Погода хорошая, потом можно немного прогуляться.

      – Отличная идея, – крикнула я уже с лестницы.

      Переоделась и начала бестолково сновать по комнате, даже вышла зачем-то на балкон. Под ложечкой противно сосало в преддверии разговора.

      – Чай готов, – крикнул папа.

      – Иду, – ответила я.

      Взглянув на отца, я поняла: за время моего короткого отсутствия что-то произошло. Папа старался этого не показывать, но было заметно: он нервничает. Непроизвольно хмурился, взгляд вдруг становился отсутствующим. Он сервировал стол и говорил о всяких пустяках, то и дело улыбаясь, но мыслями был далеко от нашей кухни, улыбка на его лице выглядела точно приклеенная.

      Продержался он минут двадцать, именно столько длилось чаепитие.

      – Извини, мне надо кое-что сделать, – поднимаясь из-за стола, сказал он. – По работе… Несколько звонков… Не обидишься?

      – Что ты, – удивилась я. – Конечно, нет.

      Он уже выходил, когда я спросила:

      – Что за письмо?

      – Что? – не понял он.

      – Письмо, – повторила я, – которое ты вытащил из ящика.

      – А, письмо… ерунда. Реклама.

      Он торопливо ушел, а я заглянула в мусорное ведро. Вскрытый конверт лежал сверху. И ничего похожего на рекламные буклеты. Вообще ничего.

      Я поднялась на второй этаж, проходя мимо кабинета отца, прислушалась. Он с кем-то говорил по телефону. Голос звучал резко, но слов я не разобрала. Уже в своей комнате я малодушно решила: разговор с отцом можно отложить. Он чем-то расстроен, а тут еще я полезу со своими рассказами. Во мне зрела уверенность, что перемены в настроении отца связаны с полученным им письмом. Поэтому я и решила при первой возможности заглянуть к нему в кабинет.

      Случилось это довольно скоро. Отец вошел в мою комнату и, отводя глаза в сторону, сказал:

      – Нюська, я уеду… ненадолго… на час-полтора. Не возражаешь?

      – Что-то случилось?

      – Нет… то есть кое-какие проблемы на работе. Ерунда.

      – Обед и прогулка остаются в силе?

      – Да, конечно, – ответил он неуверенно.

      – Хорошо. Я тебя жду.

      Я понаблюдала в окно, как он выезжает за ворота, а потом пошла в кабинет. На столе у отца извечный беспорядок. Мама пробовала с этим бороться, но в конце концов махнула рукой. Отец каким-то фантастическим образом в этом нагромождении бумаг умудрялся отлично находить нужные.

      Оглядев стол, я тяжело вздохнула. Как я отличу только что присланную бумагу от любой другой? Отец мог взять ее с собой, кстати. Или выбросить.

      Я вытащила из-под стола корзину. На дне лежали обрывки бумаги. Вытряхнув их на ковер, я устроилась тут же, на полу, и попыталась их собрать. Это удалось довольно быстро. Газетная вырезка,