Розовая гавань. Кэтрин Коултер

огромные глаза и медленно покачала головой, при этом жиденькие косички странным образом были неподвижными.

      – Мама говорила, что чревоугодие – ужасный грех.

      «Господи, да что же это такое!» – изумилась Гастингс.

      – Я дам тебе одну булочку. Нет, лучше маленький кусочек булочки, хорошо?

      – Я не могу спросить у мамы, – ответила Элиза, беспокойно теребя уродливое зеленое платьице, из которого давно выросла. – Моя мама теперь на небесах.

      – Я знаю, и мне ее очень жаль. Но из-за одной булочки она не сочла бы тебя чревоугодницей.

      – Нет, твоя мама обязательно назвала бы это чревоугодием, Элиза.

      Гастингс обернулась к старухе в ужасном черном платье, с гладко зачесанными черными волосами, собранными в узел на затылке. Чопорная физиономия с усиками над верхней губой, ледяное выражение.

      – С кем имею честь? – приподняв бровь, надменно осведомилась Гастингс.

      Этому приему научила ее когда-то мать, и он неизменно производил должный эффект. Старуха замялась, потом буркнула:

      – Меня зовут Бил, миледи. Я – нянька Элизы, а раньше нянчила леди Джоан.

      – Тогда вам следует разыскать госпожу Агнес. Она покажет вам комнату, отведенную для Элизы. Комната, правда, маленькая, но ведь и девочка невелика. Что же касается вас, Бил, то вы будете спать в помещении для прислуги. – Гастингс милостиво кивнула ей и обратилась к Элизе: – Давай поглядим на булочки Макдира.

      Услышав недовольное ворчание, она остановилась, но у старухи все же хватило ума прикусить язык.

      Северн, появившийся в зале через несколько минут, застал Гастингс за большим столом. Девочка сидела рядом, уставившись на нетронутую булочку. Хотя ее рука сама тянулась к еде, Элиза пересиливала голод. Северн нахмурился, заметив, какая она тощая и бледная. Всякий нормальный ребенок тут же набил бы себе рот булочками.

      Он оставил в Седжвике сэра Алана и дюжину воинов из Оксборо. Нет, теперь это его воины. Они принесли ему клятву верности в день его свадьбы с Гастингс. То есть три дня назад. Он приказал отвезти девочку в Оксборо.

      – Дай ей поесть, Гастингс, – сказал он, шагнув к столу.

      Элиза подскочила на месте, худенькие руки сжались в кулачки, она медленно, словно надеясь, что тогда Северн ее не заметит, соскользнула под стол.

      – Элиза, что ты делаешь?

      Они не услышали ни звука.

      – Это более чем странно, – хмуро произнесла Гастингс. – Поначалу она так же боялась и меня, но хоть под стол не пряталась. Может, ты кричал на нее, когда был в Седжвике?

      – Конечно, нет. Да и не было нужды. Все очень обрадовались, когда поняли, что я не собираюсь устраивать резню. К тому же я не люблю пугать женщин и детей.

      – Ну, тогда нельзя кричать и на меня, чтобы не испугать Элизу. – Гастингс отодвинула скамью, встала на колени и заглянула под стол. Девочка заползла в самый дальний угол, сжавшись там в маленький комочек. – Все в порядке, Элиза, выходи. Северн очень большой, но очень хороший. Он тебя не обидит.

      Девочка только еще более сжалась.

      Гастингс