Розовая гавань. Кэтрин Коултер

он.

      – Бил не знает, что говорит, – возразила Гастингс. – Недавно я сама была такой же маленькой, как и ты, а Бил давно забыла, когда была девочкой.

      – Уж не та ли это старуха с кислой физиономией и прилизанными волосами? – поинтересовался Северн.

      – Да, – коротко ответила Гастингс. – Ну, Элиза, попробуй.

      Но та опять замкнулась, и даже Трист при всем его обаянии не смог бы ее задобрить. Гастингс интуитивно чувствовала это, хотя внешне девочка не изменилась.

      – Не могу. Бил права, мама увидит меня с небес и проклянет.

      – Ну а что бы ты хотела съесть? – спросила Гастингс, решив уступить. – Ведь твоя мама наверняка не хочет, чтобы ты умерла от голода.

      – Хлеб и воду. Бил говорит, что я могу есть только это.

      – Почему?

      – Потому что я нехорошая, – прошептала девочка, опустив голову и ковыряя ногой солому на полу.

      Гастингс взглянула на Северна. Заметив, что он собирается что-то сказать, она покачала головой и улыбнулась Элизе.

      – Тогда я велю Алисе подать тебе хлеба. Но молоко лучше воды, особенно молоко козы Джильберты. Когда пьешь молоко, душа наполняется добродетелью. Об этом говорил сам отец Каррег.

      Трист запищал и протянул к девочке переднюю лапку.

      – Ты была права, – испуганно сказала девочка. – Трист очень красивый. Мама говорила, что быть красивым грешно.

      – Трист вовсе не красивый, он уродливый бездельник. – Северн встал. Зверек поглядел на него, еще раз потянулся и, грациозно вскочив на его руку, забрался на плечо, обвив шею хозяина пышным хвостом. – Понятия не имею, что учинили над этим ребенком, но, без сомнения, Ричард де Лючи был отъявленной скотиной. Тебе придется исправлять это, Гастингс. – Кивнув, он вышел из зала.

      – Ах, смотри, Алиса несет твой хлеб. Ты с ней подружишься.

      Алиса питала слабость к воинам, а ведь для того, чтобы заставить их улыбаться и даже хохотать, нужно большое умение.

      Гастингс ждала, пока Элиза съест ломтик испеченного Макдиром хлеба, щедро намазанного маслом и медом. Ей хотелось побыстрее отправиться в цветник, но она заметила Бил, стоявшую в темном углу на лестнице. Ну уж нет, она не оставит девочку на растерзание ужасному существу.

      – Идем, Элиза, лорд Грилэм собирается уезжать. Я хочу с ним попрощаться.

      Малышка нерешительно протянула ей руку.

      Взглянув на девочку, Грилэм снял железную рукавицу и похлопал ее по щеке:

      – Будь умницей. Гастингс о тебе позаботится, а когда подрастешь, может, приедешь ко мне в гости, в Корнуолл.

      Гастингс с улыбкой наблюдала за ними, она заметила, что Элиза буквально остолбенела, не сводя испуганных глаз со склонившегося над нею рыцаря. Видимо, и тот обратил на это внимание. Он вздохнул, улыбнулся, опять похлопал девочку и шепнул Гастингс:

      – Отец ее совсем забил. А мать, судя по всему, считала ее дьявольским отродьем, чем она в какой-то степени и является, хотя не по своей вине. Слуги рассказывали, что леди Джоан часами заставляла ее молиться. Обитатели Седжвика радуются смерти хозяина, хотя леди