Розовая гавань. Кэтрин Коултер

молиться.

      Гастингс медленно обернулась и увидела Бил.

      – Что вы сказали?

      – Элизе пора молиться. Прежде чем отведать вечерний хлеб, она должна провести в молитвах не один час. Это воля ее матери. Идем, Элиза.

      Девочка переминалась с ноги на ногу, и Гастингс мигом догадалась, в чем дело.

      – Сначала ребенку нужно сходить в отхожее место.

      Там она и обнаружила, что колени у Элизы покрыты язвами.

      – Не дергайся, это не больно. – Гастингс осторожно приложила к язвам распаренные цветы куманики.

      Давно не испытывала она такой злости. Ну, может, испытывала, но ведь злость на Северна была совсем иного рода. Ей хотелось кого-нибудь побить, особенно мамашу девочки. Разве нормальная мать учинит такое над собственным детищем? Да, Северн прав, леди Джоан вообразила, что ее дочь является дьявольским отродьем.

      Элиза молча терпела, пока Гастингс перевязывала ей ноги мягкой шерстяной тряпкой.

      – Тебе долго нельзя вставать на колени, старайся вообще их не тревожить.

      – Но я должна молиться. Мама сказала, что если я не буду каждый день умерщвлять свою плоть, то попаду в ад.

      – А что сказала мама, когда увидала твои колени?

      – Она не знала. Она сильно хотела, чтобы я молилась.

      – Значит, должна была заметить Бил, когда помогала тебе одеваться и купаться.

      – Бил сказала, что Бог карает меня за черные язвы в моем сердце, черные язвы от моего отца.

      Гастингс услышала, как отворилась дверь и вошла Бил.

      – Ребенку пора молиться, миледи.

      – Не думаю, – отчеканила Гастингс. – Я видела язвы, их нужно лечить, и они заживут, но девочке нельзя стоять на коленях.

      – Вас никто об этом не просил, миледи. Я – няня ребенка, именно я должна заботиться о спасении ее души после смерти леди Джоан, отравленной этим дьяволом. Элиза унаследовала его кровь и пороки, она должна очиститься.

      Гастингс вопросительно посмотрела на девочку.

      – Я пойду с тобой, Бил. Не хочу, чтобы мама страдала за мои грехи.

      – Твоя мама на небесах и уже не страдает, – возразила Гастингс, обернувшись к Бил, которая глядела на крошку так, словно хотела убить ее. – Нет, Элиза, ты останешься со мной. Я научу тебя разбираться в травах, как пользоваться ими на благо людям. Бил, неужели тебе не приходило в голову, что она – дочь и леди Джоан, что она могла унаследовать добродетели матери, а не пороки отца, а значит, не нуждается в самобичевании?

      – Нет, она похожа только на него – и глазами, и языком, полным лжи. Она должна каяться всю жизнь, иначе станет такой же бессовестной и умрет, никем не оплаканная.

      Так вот в чем дело. Сжав кулаки, Гастингс отрезала:

      – По-моему, вам больше нельзя доверять воспитание Элизы. Я позабочусь о том, чтобы вас отправили назад в Седжвик.

      – Нет, леди. Ваш хозяин сказал, что за девочкой буду присматривать я, и он не позволит вам самовольничать. Всем известно, что он женился не по своей воле, у него просто не было выбора. Он меня защитит.

      Неужели Северн отдаст девочку