Записки институтки. Честный рассказ о самой себе. Лидия Чарская

Даже Ренн не имела меньше 11 баллов.

      После класса мы все окружали батюшку, который, благословив теснившихся вокруг него девочек, садился на приготовленное ему за столиком место, мы же располагались тесной толпой у его ног на полу и беседовали с ним вплоть до следующего урока.

      Всех нас он знал по именам и вызывал на уроках не иначе, как прибавив к фамилии ласкательное имя девочки:

      – А ну-ка, Манюша Иванова, расскажите о явлении Иеговы праведному Моисею.

      И Манюша рассказывала звонко, ясно, толково.

      Так было и в этот день, но едва Таня Покровская, особенно религиозная и богобоязненная девочка, окончила трогательную повесть о слепом Товии, как вдруг из корзины, плотно прикрытой зеленым платком, раздалось продолжительное карканье. Весь класс замер от страха. Дежурившая в этот день в классе m-lle Арно вскочила со своего места, как ужаленная, не зная, что предпринять, за что схватиться. Батюшка, недоумевая, оглядывал весь класс своими добрыми, близорукими глазами…

      «Кар-кар», – зловеще неслось из угла.

      – В классе – ворона, – вдруг произнес, дрожа от злости, Пугач, – это не шалость, а безобразие, и виновная будет строго наказана!

      И вся зеленая от негодования она бросилась искать ворону. Но последняя не заставила себя долго ждать: вылезши из корзины, она стала ковылять по полу с громким, пронзительным карканьем.

      Иллюстрация к книге Лидии Чарской «Записки институтки».

      «Я была под впечатлением совершенного мною хорошего поступка и охотно простила бы даже крупное зло»

      (Из книги «Записки институтки»)

      Классная дама кричала, девочки шикали, чтобы прогнать ворону, суматоха была невообразимая.

      Я взглянула на княжну: она была белее своей белой пелеринки.

      Между тем раздался звонок, возвещающий окончание урока, и батюшка, поспешно осенив нас общим крестом, вышел из класса.

      Мы притихли.

      М-lle Арно приказала дежурной воспитаннице позвать коридорную девушку, чтобы убрать «этот ужас», как она назвала ворону, а сама помчалась доносить инспектрисе о случившемся.

      Лишь только классная дверь закрылась за ней, как Бельская вскочила на кафедру и громко на весь класс прокричала:

      – Mesdam’очки, не выдавайте Нину, слышите! Нам всем ничего не будет, а ее, пожалуй, за эту шалость сотрут с красной доски и выключат из «парфеток».

      – Нет, зачем же классу страдать из-за одной? Я непременно сознаюсь, – пробовала запротестовать княжна.

      – И думать не смей! – зашумели девочки со всех сторон. – Мы все хотели взять ворону… все… только боялись ее клюва, а ты бесстрашная… Всему классу это сойдет, а тебе нет.

      Между тем коридорная девушка ловила виновницу случая – ворону, но никак не могла поймать.

      – Ну-с, так решено: Нины не выдавать и у батюшки просить всем классом прощения, что это случилось на его уроке, – проповедовала Бельская.

      – Ты, Феня, не выбрасывай ее на двор, –